Бабы строем не воюют

– Вот-вот! – тут же встряла Верка. – Андрюха – он такой! Ты, подруга, Анну Павловну слушайся. Разве можно так изводиться? Он вернется, а от тебя одна тень осталась! А в следующий раз что? Сама себе такого выбрала, вот и привыкай теперь. Рядом с собой все равно не удержишь, через все переступит, а уйдет. А уж как – с досадой на глупую бабу или побыстрее к своей лапушке вернуться бы – от тебя зависит. Ты думаешь, не видали мы молодух, которые с воем за стремя цепляются? – Верка усмехнулась и почти слово в слово повторила то, что Анна сама говорила: – У нас тут и с баб спрос особый!

Аринку эти слова будто по больному ударили: застыла, даже зубы стучать перестали, а потом так на Верку глянула, словно ей невесть что наговорили.

– Так в том-то и дело! – опять всхлипнула она, утыкаясь лицом в колени. – Андрею-то баба нужна особенная! А разве ж я такая?

Анна растерялась: вот уж этого она никак не ожидала, а Верка аж руками всплеснула:

– Это ты-то?! Да все Ратное языки оббило, как ты за лук схватилась да потом татя топором! Али брешут про тебя? Ха! Да и наша не всякая так-то сумела бы! А сегодня… И не сомневайся даже! Еще как сумеешь! Вон Макара моего чуть не подстрелила!

– Ой, да как же… – охнула Арина. – И прощения у него не попросила… Ты уж повинись за меня, скажи, не со зла я… Я же думала, тати…

Сидевшая на постели рядом с Ариной Ульяна еще раз подоткнула одеяло, погладила опять задрожавшую женщину по плечу и успокаивающе, как младенцу, проговорила:

– Не тати то были, Аринушка – плотники либо холопы; видать, с топорами да баграми бежали, чтобы, значит, бревна раскатать, если что… Это ж потом поняли, что пожара нет.

– Да что же я это? Своих не признала! – продолжала сокрушаться Арина.

– Нашла о чем горевать! – фыркнула Верка. – Нешто Макар не понимает? Ты же и нашу Любаву спасала, а не дурью маялась! – Она вдруг посерьезнела, встала и земно поклонилась никак не ожидавшей того Анне:

– Спасибо тебе от нас с мужем и поклон низкий за дочку нашу единственную, за Любаву; в хороших она руках. Убедилась я нынче – наставница Арина, случись что, собой пожертвует, а ее спасет. И научить может многому… – И тут же задорно подмигнула Арине. – И не кручинься, что не в себе была, с новиками случается иной раз, уж ты мне поверь.

– Разве можно за всякое дело, как пес за кость, хвататься? – поддержала подругу Вея. – Конечно, надорвалась! Поди, ночами еще и читаешь. – Она кивнула на лежащую на столе книгу в запачканном сажей переплете. – За попами в книжной грамоте все равно не угонишься!

Арина удивленно взглянула на нее:

– Так я же наставница, негоже мне чего-то хуже девок уметь.

– Ну ты прям как мой Сенька! – улыбнулась Анна, вспоминая, как однажды в ратнинской усадьбе, улучив момент, когда они могли поговорить вдвоем, без посторонних, к ней пришел со своим горем младший сын Семен. – Бог ему голоса не дал, как петь примется, так хоть уши затыкай. Ну вы в церкви и сами небось слышали.

– Да уж, – неожиданно хихикнула Ульяна. – Отец Михаил, уж на что чадолюбив и терпелив, и то не выдержал… Сенечка-то старается изо всех сил, голосит громко, а отче аж за сердце хватается, как его слышит, и в лице меняется…

– Вот-вот, – кивнула Анна. – Отче ему петь в церкви запретил, от греха подальше, а Сенька из-за этого расстроился не на шутку. Его же Мишаня урядником поставил над такими же мальцами, обещал, как из похода вернется, и их в крепость для учебы забрать. Ну так мой младшенький и извелся: урядник, говорит, должен лучше всех все делать, и петь, значит, тоже. А этой беде старанием не поможешь, раз медведь на ухо наступил. Прямо горе великое; жаловался, неужто ему из-за такой малости не судьба хорошим урядником стать? – Анна тихонько засмеялась. – Вот и пришлось ему объяснить, что для воинского начальника пение не самое главное. В воинском умении всех превзойти невозможно. Вот хоть Корнея Агеича взять: есть в сотне воины, которые способнее его что-то делают. Андрей, сами видели, с кнутом мастер; Лука и его десяток – лучники знатные, а воевода тем силен, что может их всех правильно к делу приспособить.

И Мишаню Сеньке в пример привела: он же за Кузьмой в кузне угнаться не пытается или за Матвеем в лекарском деле. Хоть и важны эти занятия, но не для всех, а для самого воинского начальника они не главные. Для него нужнее своих людей как следует знать, понять, у кого к чему призвание, того и определить на место, где каждый общему делу наибольшую пользу принесет. А сам если и старается быть впереди, так в том, что для воина наипервейшее – в умении сражаться.

Анна тогда удивилась, как складно она это Сеньке объясняла, а заодно поняла, что и сама о том же все время думала. Вот вопрос сына и оказался кстати: стремясь ему помочь, и для себя все по местам поставила. Только, оказывается, не до конца научилась это знание на деле применять. Вот и Аринин пример о том же говорит. Но этого Анна уже поминать не стала, а только поглядела на свою смущенную помощницу с легкой насмешкой:

– Вот уж не ждала, что ты с моим Сенькой сравняешься!