ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКВА. ВОРОБЬЕВЫ
ГОРЫ. ШУХОВСКАЯ БАШНЯ. 5 октября 1918 года.
— Государь, вы крайне бледны. Возможно вам следовало бы отдохнуть.
Кошусь на генерала Духонина.
— Что, сильно бледен?
— Да простит меня Ваше Величество, но сильно. Даже слегка с
синевой. Отдых вам просто необходим.
Криво усмехаюсь.
— Да, Николай Николаевич, отдохнуть бы мне не помешало. Но вот
Борис Алексеевич настоятельно рекомендовал поприсутствовать на
спасательной операции.
Суворин кивнул.
— Это весьма полезно, Ваше Величество. Произведет хорошее
впечатление на подданных.
— Вот, Николай Николаевич. Так что придется мне пока тут постоять.
Подышу свежим воздухом, а то все кабинет-кабинет.
Про «кабинет» они уже слышали не раз, и даже позволили себе легкие
понимающие улыбки.
Что хорошо в моем окружении, так это то, что они уже усвоили — мне
можно говорить правду-матку, не размениваясь на политесы. Меня
действительно слегка знобило, но я относил это скорее к нервному
состоянию организма.
Ну, а как мне не нервничать? Вокруг тысячи людей, камеры, хроникеры
всякие. Вверху вокруг башни два дирижабля — ближе к нам, раскрашенный
в оранжево-синие «фирменные» цвета местных мчсников «ИСС Сокол-2», а
над башней парит ярко красная туша «Империи» со Звездой Богородицы на
борту.
А там, на башне, Ольга.
Промакиваю лоб платком. Не хватало еще тут пота на лице Императора.
Меня же сейчас снимает минимум несколько камер. Хотя Суворин повернет
в плюс и это. Мол, так переживает за подданных Царь-батюшка, что кушать
не может. Все о России думает.
Но знобило меня весьма конкретно. Холодает. Вечером будет уже
совсем холодно.
— Что там с прогнозом погоды, Николай Николаевич?
Тот хмуро ответил:
— С востока идет мощный снежный фронт, Государь. У нас есть
несколько часов. Ночью начнется метель.
И как тут не нервничать? Подавив нервный кашель, поднимаю к глазам
бинокль.
Тем временем с «Сокола» полетели вниз канаты. Причальная команда
бросилась «принимать концы». Возникла некоторая путаница с канатами, но, в конце концов, вроде разобрались и потащили их в разные стороны.
Еще несколько минут и все четыре троса были надежно закреплены к
вбитым в землю с четырех сторон от башни толстым бревнам.
На дирижабле при помощи лебедок начали выбирать слабину, натягивая
канаты и стабилизируя положение небесной машины в воздухе. Теперь у
командира дирижабля появилась возможность регулировать движение не
только при помощи винтов, но и почти с ювелирной точностью двигать
корпус вперед-назад при помощи лебедок.
Отняв от глаз бинокль, Суворин заметил:
— Уверен, что у нашего оператора там будут просто потрясающие
кадры. К завтрашней премьере они будут очень кстати в Доме кино.
Духонин хмуро буркнул.
— Не сглазьте, Борис Алексеевич. Еще ничего не закончилось.
Тот усмехнулся.
— Да хоть чем бы ЭТО не закончилось. Это все равно будет
прекрасно…
Но перехватив мой мрачный взгляд, он предпочел не продолжать
развивать свой цинизм.
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКВА. ВОРОБЬЕВЫ
ГОРЫ. ШУХОВСКАЯ БАШНЯ. 5 октября 1918 года.
Нос «Сокола» застыл практически неподвижно. Поручик Вишневский, отдавая короткие приказы стоящим у лебедок, сумел стабилизировать
положение небесной машины.
— Михалыч, тебе слово.
Боцман Егоров крякнул.
— Сделаем, вашброть. В лучшем виде сделаем, не извольте
сумлеваться…