bacde8214d448210e41a3677624da803

Провозившись некоторое время с винтами высоты, боцман произвел

выстрел из установки Шермули, послав ракету к башне.

— Выбирай!

Затрещала лебедка, выбирая слабину и через некоторое время

закрепленный на конце снаряда якорь зацепился за металлические фермы

башни. Получив пятую точку опоры дирижабль встал буквально намертво.

Егоров с чувством перекрестился в сторону видневшихся вдали

куполов церквей и доложился:

— Усё готово, вашброть. В лучшем виде, как и было сказано.

Вишневский стукнул кулаком в ладонь и воскликнул:

— Молодец, Егоров! С первого раза попал!!! Благодарю за службу!

Покосившись на снимающего их оператора, боцман вытянулся и четко

по-уставному ответствовал:

— Честь в Служении на благо Отчизны!

Но про оператора все тут же забыли, поскольку раздался новый крик:

— Любушка!!!

В ответ со стороны башни долетели женские крики, причем не только

«Любушки».

Поручик Вишневский нахмурился:

— Господин Филиппов, я попросил бы вас…

Тот тут же выставил ладони вперед.

— Все-все, господин поручик. Молчу!

Удостоверившись, что больше никаких поползновений не намечается, Вишневский вернулся к командованию операцией.

— Максимов, телеграфируй в штаб — мы начинаем вторую фазу

операции. Все по местам!

Убедившись, что все в порядке, поручик начал отдавать команды, регулируя натяжение канатов лебедками и плавно подводя тушу дирижабля

к башне. Да, с огромной «Империей» так бы не получилось сделать, слишком уж у нее огромный корпус и слишком далеко от носа расположена

гондола. «ИСС Сокол-2», напротив, унаследовал от своего предшественника

«Сокола» не только небольшую длину, составлявшую всего-то пятьдесят

метров, но и длинную решетчатую подвесную сетку, заменявшую ему

гондолу. Да, летать на таком дирижабле было не слишком комфортно, но

дальних рейсов «Сокол-2» не совершал, а для его задач теплая и уютная

гондола совершенно не годилась.

Особенно для таких вот задач, как сегодня.

Дирижабль замер в десятке метров от башни. Наступал самый

ответственный момент.

— Навались, братцы!

Все присутствующие, включая Филиппова, но исключая оператора, продолжавшего крутить ручку своей кинокамеры, впряглись в массивные

штурвалы выдвижных механизмов. Заскрежетали зубья, затрещали цепи

передач и «второе дно» их решетчатой гондолы сдвинулось под ногами

вперед.

Метр за метром выдвигался к башне металлический мостик…

* * *

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКВА. ВОРОБЬЕВЫ

ГОРЫ. ШУХОВСКАЯ БАШНЯ. 5 октября 1918 года.

«Империя» зависла над башней на высоте в полсотни метров. Ниже

опускаться было опасно. Ветер был непредсказуемым, а, в отличие от

«Сокола», большой дирижабль не был жестко зафиксирован причальными

канатами. Да и какие канаты на высоте в триста метров?

Подполковник Кравцов изучал в бинокль происходящее. Вот

столпившиеся на башне монтажники, вот ниже «Сокол» пытается

придвинуться к башне, выбирая и отпуская лебедками канаты, вот три

фигурки ждут развития событий, а в самом низу, вокруг башни стоит толпа, которую городовые стараются заставить соблюдать дистанцию, но что-то у

них это не слишком получается. Большая слишком толпа собралась. А вон

там стоит отдельная группа людей, вокруг которой оцепление и свободное

пространство. Очевидно, что там и стоит Государь.

Что ж, вместо банального рейса во Владивосток, выпало Кравцову

побыть в центре внимания. Впрочем, к вниманию прессы экипажам

«Империй» было не привыкать. Но сейчас, конечно, внимание совсем

другое. И если что-то пойдет не так…

— Начать спуск гондолы!

Наблюдательная гондола плавно двинулась вниз, опускаясь к башне…

* * *

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКВА. ВОРОБЬЕВЫ

ГОРЫ. ШУХОВСКАЯ БАШНЯ. 5 октября 1918 года.

Бинокль дрожал в моих руках. Что-то я нервничаю сегодня. И в горле

першит.

— Государь, не прикажете чаю?

Перевожу взгляд на Евстафия, который с тревогой протягивает мне

стаканчик крышки термоса.

— Попейте, Государь. Вы очень бледны.

Будешь тут бледным с такими делами!

Беру стаканчик и киваю благодарно:

— Спасибо, Евстафий.

Горячий чай обжигает саднящее горло. Да, что-то я устал. Надо

отдыхать. И в груди давит. Как тут отдохнешь, когда вокруг все бурно и

срочно? Тамбов, выборы, кайзер, башня эта проклятая, будь она неладна.

Ольга. Маша. Ох, Маша-Маша, как мне тебя не хватает рядом.

Я закашлялся, поперхнувшись чаем. Откашлявшись, отдаю стаканчик

Евстафию и Промакиваю испарину со лба. Горячий чай всем хорош, только

от него в пот бросает.

Вновь поднимаю к глазам бинокль, напряженно глядя за тем, как

выдвигается мостик «Сокола».

* * *

На фото: Любовь Галанчикова

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКВА. ВОРОБЬЕВЫ