Багамарама

— Мы раньше шести не подоспеем — поэтому без нас начинайте.

— Можешь не сомневаться, — сказал Педерсон.

Он вышел и тут же пропал из виду. Я потягивал ром, слушал, как барабанит дождь, и все примечал какие-то звуки на палубе: то шмякнет, то стукнет, а Дрыща так пока и не было.

Когда солнце уже опускалось за горизонт, он появился, почти бесшумно. Открылась дверь, и индеец шмыгнул в каюту.

— Я их нашел, и Барбару видел.

Глава 51

Мы сидели в гостях у матушки Клариссы, и Дрыщ во всех подробностях рассказывал, что же с ним произошло. Наша мужская компания собралась за большим обеденным столом, хозяйки сновали с тарелками, расставляя всяческие уму непостижимые разносолы: фаршированные крабовые спинки, клецки с горошком, зеленые бананы в лаймовом соусе, сбрызнутые коричным сахаром. На десерт подали ананасовый пирог и банановую выпечку.

Выглядел Дрыщ не лучшим образом. Он, конечно, переоделся в чистое, но лицо и руки его были испещрены мелкими порезами и царапинами, а в длинных черных волосах запуталась куча всякой гадости и мелкого сора. Добраться до шпилей труда не составило — он сразу их нашел; «Паскуда» стояла в точности там, где сказал мальчишка. Индеец пристал к берегу в полумиле от лодки и загнал плоскодонку в какую-то пещеру. Ему нужна была «легенда» на тот случай, если он все-таки попадется на глаза. Благо природа оделила его своеобразной внешностью: Дрыщ у нас — человек-хамелеон. Разодень его в шмотки от Армани, и он запросто сойдет за какого-нибудь художника-авангардиста, режиссера или мелкого гангстера. Нацепи на него лохмотья, и пожалуйста — чем вам не беженец из захудалой страны «третьего мира».

— На утесах — гнездовья. Крачки, чайки, ножеклювы, — пояснил Дрыщ.

Благоразумно запасшись ведерком, он стал бродить по утесам: тут подберет яичко, там — для пущей правдоподобности. Повыше того места, где на якоре стоял рыбацкий бот, зиял вход в большую пещеру. Дрыщ уже и подобрался к ней ярдов на сто, как вдруг его заметили.

— Ко мне приблизился человек — другой, но тоже рослый, — рассказывал индеец.

— Судя по всему, Донни Кроу, брат Дуэйна, — предположил Педерсон.

Дрыщ продолжил:

— Он крикнул: «Эй, ты чего там делаешь?» Я поднял руки, улыбнулся и говорю: «No habla englis, señor».[12] И достаю из корзины птичье яйцо, показать ему. При этом все время улыбаюсь. Ну здоровяк и решил, что я тут гнезда разоряю. Говорит: «Проваливай отсюда». Я ушел, а он скрылся в пещере. — Дрыщ подумал и добавил: — У меня на родине такие же пещеры, один в один. Они все ведут в общую полость, и попасть туда можно из любого тоннеля.

Потом Дрыщ вскарабкался на вершину утеса, на узенькую необитаемую площадку, где под ногами скрипел испещренный отверстиями и сколами известняк.

— Будто по луне походил, — сказал он. — Куда ни ступишь, сплошь дыры да ямки.

Несколько раз Дрыщ заходил в тупиковые тоннели, которые никуда не вели, однако в конце концов наткнулся на лаз, который сулил много интересного. Это был длинный узкий проем в скале, почти отвесно уходивший под землю. Вместо того чтобы прошить утес насквозь и выйти с другой стороны, тоннель резко сворачивал в сторону. Дрыщ несколько раз оказывался в тупике, но все-таки нашел ход, ведущий в ту пещеру, где обретался здоровяк.

— Там очень узко, пришлось лечь на спину и нащупывать дорогу ногами. Очень острые камни, как бритва. Туда достает приливная волна, так что временами окатывало водой. Темно и сыро. А когда я свернул, лаз расширился, можно было встать в полный рост и идти. Впереди вроде что-то мерцало. Я пошел на свет, послышался голос, женский — слов я не разобрал, но уверен, что это была она, Барбара.

Я подполз поближе, притаился за большим валуном и сумел рассмотреть ее очертания. Да, это была Барбара, она сидела, прислонившись спиной к стене, а возле нее лежал человек, лорд Дауни. Они о чем-то беседовали. Вдалеке, ближе к противоположному выходу, который видно с утесов, сидели какие-то люди. На фоне яркого света дня виднелись лишь силуэты. Я хотел подобраться поближе, пошептаться с Барбарой, чтобы она не волновалась, но не решился в одиночку — слишком рискованно.

Дрыщ прихватил с собой катушку тонкой рыболовной лески, закрепил ее у выхода в пещеру и на обратном пути разматывал, помечая дорогу. Когда индеец показался на свет Божий, день был в самом разгаре, поэтому он решил выждать до темноты и лишь тогда пробрался по утесам к своему «скифу».

— Значит, дело так обстоит, — подвел он итог. — Барбару и старика держат в самом дальнем конце пещеры, охраняя вход с моря. Похоже, они и не догадываются, что есть другие подходы. Можно попытаться проникнуть с того лаза и увести заложников. Если повезет — братья даже опомниться не успеют.