Баганутый

— Ее мысли иногда путаются. Тело сопротивляется. Эта Катарсия — сильная. Нестабильный шаакле. Эридрас что-то подозревал. Пришлось от него избавиться. Я сама уже тяжело отличаю себя от нее. Слишком долго пробыла в ее голове.

— Что?! Как он мог тебя подозревать?! — взревел король морских пучин. — Что ты наделала?!

— Ну… я не совсем поняла, как это произошло. Я делала все так, как делала Катарсия во всех циклах. Поэтому мне пришлось подстраиваться, и я изменила записку Итерны. Добавила условий. Сказала, что Эридраса надо убить и что ему нельзя доверять. Но не сказала, когда. Трайл сам решил сделать это в тот день. И порвал эльфа в метаморфе летучих мышей до того, как тот успел ему проболтаться про меня.

Межреалье завибрировало от гнева Пернаса-сана, первого хранителя.

— Идиотка, — хмыкнула четвертая хранительница — красноволосая гоблинша.

— Сама такая. Я устала от этой беготни в чужом теле! И мне уже плевать на Варгарон! Я хочу вырваться отсюда! Мне надоел этот цикл! Почему только Арелья пытается что-то изменить, а мы сидим и, как он говорит, пляшем под дудку времени? Вы не видите, что происходит? Кнут забирает магию. Каждый цикл ее становится все меньше и меньше, и Варгарон уже не такое удобное для нас место. А это само по себе меняет все вокруг. Мы уже не можем держать все под контролем. Грэн с Итерной больше не нарушают цикл. Они пошли другим путем. Заставляют нарушать его других, высасывая кнутом магию из мира. Время само себя изменяет без последствий для этих двоих!

Пятый хранитель — получеловек, полудемон, мерзко крякнул:

— Варгарон — лучшее обиталище из всех, что я знаю. Ни один мой мир не сравнится с ним. Мы не можем отдать его Арелье. Мы могли переиграть его с королем людей, но ты… ты посчитала себя умнее всех. Этого бы не случилась, если бы ты не напортачила и не вмешалась в ход времени. Прокололась с Эридрасом? Изменила записку Итерны? Зачем? Потому что побоялась своего разоблачения? Так раньше думать надо было. Ты дура. Сколько тебе лет? Пятьсот? Семьсот? А-а, неважно.

Первый хранитель Пернас поднял руку, забубнил:

— Наша сила — в слепых пятнах. В незнании того, что происходит в конкретном месте в конкретный момент времени. И только на это мы можем давить, корректируя время в выгодную для себя сторону. У нас нет кнута, как у них. Но зато мы вместе. Шестеро хранителей против одного. Вы хоть представляете, насколько он станет могущественным, если мы отдадим Варгарон ему? А что потом? Он придет в наши миры и потребует их себе?

— Это я отправил его в прошлое, — усмехнулся Хранитель подземелий.

Остальные хранители с удивлением посмотрели на Догана. Он продолжил:

— Я отправился в будущее, чтобы отправить его в конкретное прошлое. У меня не было выбора. В один из циклов Грен Арелья просто заявился в мои владения и сообщил, что это я отправлю его в прошлое. Он не мог соврать в межреалье. Поэтому у меня не было выбора. Я просто сделал то, что предначертано. А потом… он приложил мне… условия. Очень выгодные. Вряд ли он сам понимал, что сделал. И я не смог отказаться от такого выгодного предложения.

Первый хранитель резко встает, его разрывает от гнева:

— Ты знаешь будущее?!

Доган кивает.

— Глупец! Наше оружие — незнание! И ты отдал его врагу?! И молчал?! Ты и третья — безумцы! Что он предложил тебе за это, отвечай!

Доган улыбнулся, скрестил руки.

— Грен Арелья отдал мне вампиров — потомков его любимой жены, — хмыкнул Доган. — Он поклялся этим в межреалье. Так что теперь даже в самом худшем случае я стану вторым после него в Варгароне. Вряд ли он понимал, что сделал. Но меня это устраивало.

— Что ты говоришь такое, Доган?! Так это ты пометил его межреальем?! Мерзавец, это ты сделал его проклятым?!

— Да.

— Не будь мы здесь, я бы…

— Ничего ты бы не сделал, старик. Давай без этого. Мы не в том уже возрасте, чтобы меряться чреслами. Ты прекрасно знаешь, что выбор есть только у смертных, не понимающих, как работает время.

Тишина. Новые расстановки сил перемешали все карты.

Первым ожил второй проклятый — коротконогий толстяк с розовой бородой и женоподобной грудью. Он встал со своего алмазного трона, поморщился:

— Бордул стал сильнее в этом цикле. Это твоих рук дело, третья?

Хранительница небес покачала головой:

— Я делала то же, что и Катарсия во всех циклах до меня, — сладко улыбнулась она. — Но каким-то образом Эхзолл делает своего гомункуласа сильнее, чем в предыдущие разы. У него появляются новые идеи, новые мысли. Такого не было раньше.

Второй выругался, хлебнул гномьего самогона из кубка, промочил горло:

— Этого следовало ожидать. Но не думал, что так скоро. Надеюсь, мозгов у тебя хватило, чтобы не сказать ему, что он самолично выкапывает себе могилу? Первоград будет разрушен изнутри этой тварью. И этого не изменить. Арелья спасет лишь третью часть. Хм… а может… А может поможем Эхзоллу и сделаем Бордула еще сильнее? Сами подумайте. Мы уже не понимаем, когда и где все пошло наперекосяк. А Время и так уже меняет само себя. Все будет плохо — я уверен. Так давайте сделаем еще хуже.

Второй тыкает пальцем на третью: