Багатур

— Да какой я добрый… — буркнул Олег, слезая с седла. Подойдя к женщине, он присел на корточки и двумя пальцами приподнял остренький подбородочек беженки. Девчонка совсем!

— Тебе сколько лет?

— Осьмнадцать… — прошептала девушка. — Будет…

— А звать как?

— Дарьей окрещена.

— Сын? — кивнул Сухов на сверток.

— Дочка… — потупилась молоденькая мама.

— И откуда ж ты бредёшь, дитя с дитём?

— Из Керди мы, это под Пронском. Бежим вот…

— Посиди тут, не убегай, — пробурчал Олег, поднимаясь.

Развязав баксон на сивке, он достал холщовый мешочек, полный ржаных сухарей, насушенных Трандычихой, и добрый шмат сала.

— Держи. Голодная небось?

Дарья кивнула, не веря своему счастью.

— Молоко-то есть?

— Есть, — впервые улыбнулась беженка.

Сухов улыбнулся ей в ответ — и развязал другой баксон, достал из него шубу Изаеву.

— На-ка вот… Всё теплее будет.

— Да куда ж… — всполошилась было Дарья.

— Да всё туда же. Чай, не соболя. И вот здесь топором прорублено — один дурак старый попортил… Зашьёшь.

— Зашью, зашью! — уверила Олега девушка.

Покачав головою, Сухов вынул из сумы волчий малахай и нахлобучил его на Дарью.

— Великоват малость, но ничего, зато тепло. А то голову застудишь, и коса твоя не поможет…

Малахай скрыл лоб девушки, и она приподняла его, окатывая Олега васильковым светом глаз. А тот вздохнул.

— И куда ж ты идёшь хоть, матерь человеческая?

— В Рязань иду, к дядьям.

— Забудь про Рязань, сожгут её.

— А… куда ж мне тогда?..

— Топай-ка ты в Муром, до него не доберутся.

— В Муром? Что ты, мил-человек, не дойтить мне до Мурома!

— Дойтить, — буркнул Сухов и подвел рыжую «монголку» Сорган-Ширы. — Садись. Давай, подержу…

Доверие Дарьи было столь велико, что она передала сопящий свёрток этому странному «мунгалу» и влезла на невысокую лошадку-степнячку. И сразу протянула руки: дай!

— Держи, — Олег протянул ребёнка всаднице и похлопал «монголку» по шее. — Животинка хорошая, послушная. Поить её надо раз в день, а корм она сама добудет. Ты только привязывать Рыжуху не забывай.

— Не забуду! — выдохнула Дарья. Её глаза наполнились слезами, девушка склонилась с седла и нежными губками коснулась обветренной, щетинистой щеки Сухова. — Спасибо тебе…

— Не за что, — улыбнулся Олег. — Да, чуть не забыл…

Достав из загашника серебряную пайцзу с изображением парящего сокола, он протянул её Дарье.

— Береги это! Называется — пайцза. Если встретишь татар, покажешь им эту пайцзу, и они тебя не тронут, помогут даже — покормят или на ночь устроят. Поняла?

— Ага! — кивнула Дарья и сказала прочувствованно: — Всю жизнь за тебя молиться стану!

Сухов платонически похлопал её по попке и сказал:

— Езжай, Даша.

И Рыжуха пошагала в лес, увозя Дарью и её дочь. Девушка часто оборачивалась и махала Олегу, а потом скрылась за поворотом. Навсегда.

Глава 13, в которой Олег идёт на приступ

…Не прислал великий князь владимирский войска на подмогу рязанцам, предал вассала своего, купился на монгольские посулы. Летописный рассказ — в вольном переводе — звучит так: «Благоверный и великий князь Юрий Всеволодович Владимирский ни сам не повёл полки, ни послал подмогу, слыша мольбы рязанцев, но сам желая выйти на бой. Но уж лучше не противиться Божьему гневу, как говорилось в древности Иисусу Навину Господом; когда вёл его Господь на землю обетованную, то изрёк: „Я пошлю прежде вас недоумение, и грозу, и страх, и трепет!“ Вот так же и отобрал у нас Господь силу и храбрость, а недоумение, и грозу, и страх, и трепет вложил в нас за грехи наши…»

Заметим, что и вассал, и сюзерен стоили друг друга — Батый, приняв дары от рязанского князя, обещал тому не воевать его земель, а идти войной на соседние княжества. Само собой, в этом случае и дружина Юрия Ингваревича отправилась бы вместе с туменами. Посчитал ли князь рязанский бесчестьем для себя подобную воинскую повинность, или что другое повлияло на его решение, того не ведаем. Выйти же на бой во главе полка, чтобы схватиться с семью туменами, — это было безумием. Или безумством храбрых. А вот Юрий Всеволодович выглядит однозначно — трусом, подловатым и неумным. Отдав Рязань на растерзание монголам, он наивно полагал, что сумеет отсидеться за Окским лесом, который Батый проходить не решится.

А ведь всего за год до нашествия множество булгарских беженцев пришли искать спасения у князя владимирского. Тот «повелел развести их по городам около Волги и в другие», но советов настойчивых не выслушал. А советовали Юрию Всеволодовичу города укреплять и со всеми князьями совместно готовиться к сопротивлению, «ежели оные нечестивые татары придут на земли его, но он, надеяся на силу свою, яко и прежде, оное презрил…»

16 декабря 1237 года монгольские тумены вышли к Рязани. Точную дату Олег выпытал у священника в Ярустове — сельце, что стояло к северо-востоку от столицы княжества, по дороге на Муром. И Ярустово, и Переволоки, и Ухорскую, и Новый Ольгов сожгли, девки деревенские разбежались от греха подальше, а за ними и бабы подались, тощих коровёнок подстёгивая.