Багдадская встреча. Миссис Макгинти с жизнью рассталась. После похорон

— Мистер и миссис Бэнкс, которые говорят, что весь день провели дома. Во всяком случае, миссис дома не было. Она отправилась в гараж, вывела свою машину и примерно в час дня куда-то укатила. Вернулась в пять. Не могу сказать, на какое расстояние она тогда ездила, потому что с тех пор пользовалась машиной каждый день.

Насчет мистера Бэнкса мы раскопали кое-что любопытное. Должен сказать, что мы не знаем точно, чем именно он был занят в интересующий нас день. На работе его не было. Похоже, он уже просил пару дней, чтобы поехать на похороны. И с тех пор явно манкирует своими обязанностями. Служит в приличной старой аптеке, и там от него не в восторге. Говорят, временами на него находит странная и очень неприятная для окружающих раздражительность.

Итак, чем он занимался в день смерти миссис Ланскене, нам неизвестно, с женой он не поехал. Швейцара в доме нет, никто не знает, когда жильцы приходят и уходят. Так что, возможно, он действительно провел весь день в квартире. Но вот в его прошлом имеется кое-что интересное. Только четыре месяца тому назад, то есть перед самым знакомством со своей супругой, мистер Бэнкс находился в психиатрической клинике. Ничего страшного: просто, как говорят врачи, нервное потрясение. И в клинику-то он явился добровольно. Судя по всему, перед этим допустил какую-то ошибку при составлении лекарства, а в то время он работал в другой аптеке, в Мэйфере[248]. Все обошлось, женщина, принявшая это лекарство, оправилась, фирма рассыпалась в извинениях, и никакого дела возбуждено не было. Многие даже сочувствовали бедному молодому человеку, который так ошибся, тем более что все окончилось хорошо. В конце концов, любой из нас может ошибиться. Бэнкса даже не уволили, он ушел по собственному желанию, заявив, что слишком потрясен случившимся. Но после у него наступил полнейший упадок духа, и он объявил своему врачу, что, дескать, его мучает чувство вины, что все это он сделал умышленно: женщина, видите ли, была с ним груба и заносчива, говорила, что лекарство по выписанному ей рецепту было плохо, приготовлено. Он разобиделся на нее и нарочно добавил в лекарство почти смертельную дозу какого-то зелья. И еще заявил: «Ее следовало покарать за тон, которым она осмелилась говорить со мной!» А потом ударился в слезы, называл себя грешником, недостойным жизни, и тому подобное. Медики определяют такое состояние каким-то длинным словом, комплекс вины или что-то в этом духе. В общем, решили, что ошибку парень допустил все-таки неумышленно, а теперь просто фасонит. Так или иначе, его поместили в этот самый санаторий или клинику и через некоторое время выписали как выздоровевшего. Вскоре он встретил мисс Эбернети, потом получил работу в небольшой аптеке, где и служит сейчас. Сказал там, что полтора года не был в Англии, и представил какую-то старую рекомендацию. На новом месте ничем не проштрафился, но другой фармацевт, его коллега, говорит, что иногда мистер Бэнкс ведет себя странновато. Ну, например, однажды какой-то клиент сказал, не всерьез, конечно, что не прочь приобрести яду, чтобы отделаться от супружницы. А этот Бэнкс и говорит ему тихо и спокойно: «Могу устроить… Это будет стоить вам две сотни фунтов». Клиент, разумеется, почувствовал себя неловко и свел все к шутке. Возможно, так оно и было, только мне кажется, что этот Бэнкс не из шутников.

— Друг мой, — сказал Пуаро, — меня просто поражает ваше умение добывать информацию. Ведь медики в большинстве своем народ весьма скрытный.

Глаза мистера Гоби обежали комнату, он выжидательно посмотрел на дверь и, пробормотав, что всегда есть способы, продолжил:

— Перейдем теперь к сельским жителям. Мистер и миссис Тимоти Эбернети. У них неплохая усадебка, но явно не хватает денег на ее содержание. Налоги и неудачное приобретение акций. У мистера Эбернети не важно со здоровьем, и это обстоятельство, судя по всему, служит для него главным источником интереса и даже развлечений. Без конца жалуется то на одно, то на другое и любит, чтобы все плясали вокруг него. Ест за троих и кажется довольно крепким физически, если соблаговолит что-нибудь сделать сам. В доме нет никого, кроме приходящей прислуги, и никто не осмеливается зайти в комнату мистера Эбернети, если он сам не позвонит. Утром следующего после похорон дня был в исключительно плохом настроении. Обругал прислугу, миссис Джонс, сказал, что ужин, который она оставила ему накануне, был совершенно несъедобен, и добавил многое еще. Съел только завтрак и отказался от ленча. Был один в доме, и никто его не видел с половины десятого утра до утра следующего дня.

— А миссис Эбернети?