Багдадская встреча. Миссис Макгинти с жизнью рассталась. После похорон

— Значит, его ждет приятный сюрприз, когда он вернется.

— Вернется? — переспросила Виктория упавшим голосом.

— Да, Эдвард сейчас в Басре. Я вынужден был направить его туда для получения ящиков с книгами, которые прибыли в наш адрес. Таможня чинит бесконечные препятствия, мы не можем ничего получить. Тут нужен личный подход, а это как раз по части Эдварда. Он как никто знает, когда пустить в ход обаяние, а когда угрозы, и уж он-то без книг не вернется. Ему свойственно упорство в делах, очень ценная черта в молодом человеке. Я об Эдварде высокого мнения.

Он игриво прищурился.

— Но мне, по-видимому, незачем расхваливать Эдварда перед вами, моя милая.

— А когда… когда Эдвард должен возвратиться из Басры? — пролепетала Виктория.

— Н-ну, это трудно сказать. Он оттуда не уедет, пока не добьется своего. А в здешних краях торопить события бесполезно. Сообщите мне, где вы остановились, и я позабочусь, чтобы он связался с вами, как только приедет.

— Я подумала… — пробормотала Виктория, с ужасом вспомнив о своем затруднительном финансовом положении, — может быть… для меня найдется здесь какая-нибудь работа?

— Вот за это ценю! — радостно откликнулся доктор Ратбоун. — Ну конечно! Помощники нам всегда нужны, чем больше, тем лучше. Английские девушки в особенности. У нас отлично идут дела, блестяще идут, но работы предстоит еще изрядно. И вызываются многие. У меня уже тридцать добровольцев — тридцать! — и все так и рвутся в дело. Если вы серьезно, ваше участие будет очень полезно.

Но слух Виктории неприятно резануло слово «добровольцы».

— Я вообще-то имела в виду платную должность, — сказала она.

— Ах, Боже мой. — У доктора Ратбоуна сразу вытянулось лицо. — Это, к сожалению, не так просто. У нас очень небольшой оплачиваемый штат, и в настоящее время, с участием добровольных помощников, его вполне хватает.

— Я непременно должна устроиться на работу, — стала объяснять ему Виктория. — Я стенографистка-машинистка высокой квалификации, — добавила она без зазрения совести.

— Ваши деловые качества не вызывают у меня сомнения, моя милая. Достаточно на вас посмотреть, поверьте. Для нас это вопрос исключительно финансовый. Но даже если вы куда-нибудь устроитесь, я надеюсь, вы будете помогать нам в свободное от работы время. Большинство наших сотрудников где-нибудь работают. Сотрудничество с нами возвышает душу, вы в этом сами убедитесь. Наша задача — положить конец вражде в мире, всем этим войнам, подозрениям, недоразумениям. Для этого нужно общее поле деятельности. Театр, изобразительные искусства, поэзия, великие духовные ценности, они не оставляют места для мелкой зависти и злобы.

— Д-да, конечно, — неуверенно согласилась Виктория, вспомнив своих знакомых актрис и художниц, жизнь которых переполняла самая пошлая зависть и самая убийственная злоба.

— Мы тут перевели «Сон в летнюю ночь»[79] на сорок языков, — продолжал доктор Ратбоун. — И теперь сорок групп разноязыкой молодежи находятся под воздействием одного и того же прекрасного литературного произведения. И именно молодежи, вот что важно. Другие меня не интересуют, только молодежь. Стоит уму и сердцу заматереть, и тогда уже поздно. Объединяться должны молодые. Вот, например, та девушка, что привела вас снизу, Катерина. Она — сирийка из Дамаска. Вы с ней, по-видимому, ровесницы. В обычной жизни вы никогда бы не встретились, у вас не было бы ничего общего. Но в «Масличной ветви» и вы, и она, и многие-многие другие, русские, еврейки, турчанки, армянки, египтянки, персиянки — все сходятся вместе, общаются, чувствуют друг к другу симпатию, читают одни книги, обсуждают картины, музыку (к нам приезжают первоклассные лекторы), и все открывают для себя новые, неожиданные точки зрения — вот что такое настоящая жизнь.

Виктория же сокрушенно думала, что, наверно, все-таки доктор Ратбоун не вполне прав, полагая, что разные люди непременно должны испытывать друг к другу симпатию. Она и Катерина, например, с первого взгляда ощутили друг к Другу антипатию. И скорее всего эта антипатия при дальнейшем общении будет только возрастать.

— Эдвард справляется со своими обязанностями блестяще, — говорил доктор Ратбоун. — Превосходно со всеми ладит. Особенно хорошо — с девушками. Здешние парни поначалу склонны к подозрительности, даже враждебности, с ними труднее. А вот девушки — те в Эдварде души не чают, готовы ради него на все. С Катериной их водой не разольешь.

— Вот как, — холодно отозвалась Виктория. И сразу почувствовала, как усилилась ее антипатия к этой особе.

— Так что вот, — с улыбкой заключил доктор Ратбоун. — Когда сможете, приходите к нам помогать.