Багдадский Вор

На пороге дворца выстроилась стена из стальных ручных щитов, увенчанная стеной желтых, широкоскульных лиц, стеной сверкающих копий с овальными лезвиями; Чам Шенг поставил сюда свою личную маньчжурскую охрану, чтобы она сражалась за своего господина до последней капли крови.

Их было слишком много для одного человека – если бы он атаковал, то неминуемо потерпел бы поражение.

Ахмед на секунду остановился. Затем он вспомнил о Плаще Невидимости, который он нашел на дне Полуночного Моря, возле волшебной серебряной шкатулки: плащ защитит его от ревности и зависти неправедных.

Он вытащил находку из поясного платка. Быстро набросил себе на плечи. Он все еще видел маньчжурских воинов. Но могли ли они видеть его?

Он задавал себе этот вопрос. И в следующий же миг он узнал ответ. Ибо один из воинов, который хотел ткнуть его своим копьем, бросил оружие и уставился прямо перед собой, открыв рот, в нелепом удивлении.

– Где… почему… как… – запинался он. – Куда он делся?

Он отошел от порога, чтобы искать человека, который чудесным образом растворился в воздухе; Ахмед использовал эту возможность, чтобы проскользнуть во дворец и подняться вверх по лестнице, где – как мы уже говорили – он раскидал монголов, ударил Чам Шенга по лицу, забрал Зобейду с летающего ковра и убежал с ней, неся ее на руках.

Она не видела его. Плащ полностью скрывал его. Но любви не нужны глаза. Каким-то образом, с трепетом и волнением сердца, она почувствовала, кто это, она узнала, и она счастливо рассмеялась, в то время как монголы под руководством принца – их первое удивление и оцепенение миновало – бросились за ними, следуя за звуком мчащихся ног Ахмеда, за звуком громкого смеха Зобейды.

Но в это время их товарищи в саду погибли все до единого под мусульманскими мечами. Арабы наводнили дворец. Послышались удары и звон клинков, и много героических поступков совершили как арабы, так и монголы, и все эти поступки занесены в древние летописи; и наконец – хотя арабские и монгольские историки сообщают об одном и том же исходе битвы, но с тем отличием, что первые утверждают, будто все случилось благодаря их храбрости и вере в Аллаха, в то время как вторые говорят, что их превзошли числом десять к одному, и задаются вполне уместным ироничным вопросом, что бы сталось с их врагами, если бы не волшебные семена Ахмеда, – и наконец арабы победили, а все монголы были мертвы.

Все, кроме двух: Чам Шенга и Вонг К’ая, который своим телом защищал господина.

Мечи уже поднялись, чтобы сразить их, когда раздался громкий голос – это был Птица Зла, старый напарник Ахмеда в мошенничестве и воровстве, который только что появился на месте событий и решительно заявил, что такая смерть слишком хороша для них.

– Вздернуть их! – закричал он.

– Потрясающая идея – во имя Аллаха, во имя Аллаха!

И через одно из окон в верхней комнате просунули длинный, толстый шест и надежно закрепили его, и несколько минут спустя Чам Шенг и Вонг К’ай повисли в воздухе, доколе не умерли.

Таков был конец принца Монголии. Но даже в миг последнего забвения, в то время как его душа уже миновала ворота Дракона, чтобы присоединиться к душам его предков у Семи Желтых Родников, губы, синие, скрученные и сжатые болезненной гримасой, повторяли гордое и хвастливое утверждение его народа:

– Другие люди из моей расы придут после меня! Снова и снова мир содрогнется и падет перед монгольским бичом!

Это хвастовство не услышали, а если услышали, то осмеяли.

– Тигр! – кричала в саду маленькая, золотокожая арабская рабыня, глядя на повисший над землей труп монгольского принца. – Ба! Бумажный тигр с бумажными зубами!

– Слава Аллаху! – монотонно повторяли священники.

– Слава Аллаху! – монотонно повторяли воины.

– В самом деле, слава Аллаху! – повторил халиф Багдада, которого освободили из подземелья, как и принцев Персии и Индии. Он повернулся к мажордому: – Где могучий герой, который избавил нас от монгольского бича?

– Он с вашей дочерью, Рожденный Небесами. Наверху, в тронном зале.

– Попроси его прийти ко мне и принять мои царственные благодарности. Кстати… кто он?

Мажордом низко поклонился, заикаясь от смущения:

– Да простит Рожденный Небесами нижайшего из его рабов. Но человек, который освободил нас от монгольского ига, не кто иной, как Багдадский Вор!

– Больше не Багдадский Вор! – засмеялся халиф. – Наследник трона Багдада и после моей смерти и женитьбы на моей дочери – Халиф Правоверных, Тень Аллаха на Земле, Король Владык Вселенной и Верховный Правитель!

– Наследник трона Багдада! – сказал он, поприветствовав Ахмеда, когда тот вместе с Зобейдой вошел в зал.

Он ошеломил его своей благодарностью, расцеловал в обе щеки, немедленно пожаловав ему различные звания, титулы и великолепные вознаграждения. Придворные и солдаты, священники и принцы Индии и Персии следовали его примеру, целуя его, обнимая его, пожимая ему руки, пока Ахмед, краснея от смущения, не ступил на волшебный летающий ковер, его рука все еще обнимала талию Зобейды.