Потому что неумолкающие барабаны продолжали рассказывать, как сэр Чарльз Лейн-Фокс снова совершил невозможное. Пока местные слухи, распространяемые адъютантом губернатора, который действовал согласно неукоснительным инструкциям, свидетельствовали, будто он охотится на крупную дичь недалеко от границы, сам губернатор эффектно и неожиданно появился посреди жаркого сердца Африки, в обители священного амулета.
Подобно падающей звезде, сгорающей на небосводе, он обрушился на изумленных варангов, но не как усталый путник, а как имперский дипломат, эффектный в своей кремовой форме из льняной ткани и золотом галуне, воплотивший в себе всю пышность, и великолепие, и величие империи, которой он служил; он явился в сопровождении – били барабаны – Махмуда Али Дауда и сказал, что пришел, ибо «слово, которое царило везде и всюду», повелело ему и…
На этом, как старательно ни прислушивался специалист по барабанному коду к звуковым волнам, терявшимся, словно точки азбуки Морзе, в непрестанной какофонии Африки, лае собак, визгливом гоготе прислуг и капризных выкриках женщин, склонившихся над котелком с едой, песнь барабана растворилась в воздухе.
– Что, черт возьми, все это значит? – взревел барон. – Ну, Уизерспун! – В этот момент седой шкипер из Глостера, накануне вернувшийся с материка с отчетами о превосходно идущих делах, вошел в помещение. – Что все это значит, ты…
Он повернулся к Люберзаку, который оставил почетный пост в Министерстве иностранных дел в Париже ради должности особого советника по международным связям в Чартерной компании.
– Что ты думаешь об этом? – спросил он.
Люберзак погладил шелковистую бородку:
– У сэра Чарльза на этой территории нет никаких полномочий…
– Почему?
– Согласно старому соглашению между Англией и…
– Сэр Чарльз еще не нашел способ обойти договор.
– Нет,
– Но
Биение барабанов стихло вновь, и барон так сильно сжал кулаки, что побелели костяшки пальцев.
– Нет-нет! – закричал он. – Сэр Чарльз не может так поступить!
– Опрометчиво, не так ли? – улыбнулся Ван Раальт.
– Верно. Старый договор накладывает ограничения – и большие ограничения. Страна Варанга находится под нашим влиянием…
– Но, – сказал Люберзак, – видите ли, страна все еще остается независимой.
– Верно. Но в старом договоре четко прописано, что если эта территория будет аннексирована – любой европейской державой, – именно у нас есть преимущества, право первого выбора… – Он понизил голос. – Вот что, Люберзак! Каблограмму в Париж… Пошлите в двух экземплярах в Амстердам и Брюссель! Я покажу сэру Чарльзу, что к чему!
Несколько минут он диктовал текст, пока за тысячу миль отсюда в этот самый момент сэр Чарльз Лейн-Фокс, рядом с которым под ухмыляющимся
– Итак, – сказал он. – О вожди и
– Но не будем говорить об этом! – пробурчал неугомонный араб.
– И теперь, – продолжал англичанин, – нет сомнений, что, сохраняя связь с безжалостным круговоротом бытия, ему придется искупить грехи прошлого в настоящей жизни. Сначала его постигло наказание, суровое, уничтожительное наказание – убийство и изувечение тел агентов Ди-Ди, крах деятельности Ди-Ди. Теперь слово, что царит везде и всюду, принесло одному из ночных стражей весть об ином наказании, Махмуду Али придется ответить за свои поступки, вскоре его настигнет самое тяжелое бремя, самое мучительное из оков рабства, и имя ему – Высшая Власть.