Багдадский вор, или Фэнтези по мотивам «Сказок 1000 и одной ночи»

Итак, письмо, сегодня пожелтевшее, хрупкое и жалкое от старости, занимает несколько страниц. Поэтому неудивительно, что слава Зобейды распространилась по всему Востоку, как порох под искрой, и что нашлось много претендентов на ее маленькую, хорошенькую ручку – не говоря уже о великом королевстве, которое она должна была унаследовать после смерти своего отца, – и, главным образом, о трёх самых могущественных монархах Азии, прибывших в страну ради сватовства к прекрасной Зобейде.

Первым из них был Чам Шенг, принц монголов, король Хошо, губернатор Вах-Ху и священного острова Вак, хан Золотой Орды, хан Серебряной Орды, который прослеживал свое происхождение по прямой линии до Чингиз-хана, великого завоевателя из Центрально-Азиатской равнины, и который подмял под свою твердую пяту весь Север и Восток, от озера Байкал до Пекина, от замёрзших арктических тундр до влажного, малярийного тепла рисовых полей Тонкина.

Вторым был Халаф Мазур Насир-уд-дин Надир-хан Кули-хан Дурани, принц и король Персии, шах-ин-шах Хорасана и Азербайджана, хан кызылбашей и Внешних татар, вождь мусульман-шиитов, Вечно Победоносный Лев Аллаха, Завоеватель России и Германии, а также до самого Одера, Воин за веру ислама, Превосходящий всех казаков и потомок пророка Мухаммеда.

Третьим был Бхартари-хари Виджрамукут, принц Индостана и Юга от Гималаев до мыса Коморин, потомок Ганеши, слоноголового Бога Мудрости, со стороны отца и со стороны матери – немного скромнее – потомок незаконного союза между Пламенем и Луной.

Все трое должны были прибыть в Багдад завтра; поэтому рабы, слуги, мажордомы и евнухи халифского дворца суетились, суетились, кричали, метались, потели, ругались и взывали к Аллаху в лихорадке приготовлений к приезду знатных гостей; и в Багдаде стоял громкий шум у внешних ворот города:

– Открывай! Открой нам, о Страж Стен! Мы – носильщики, доставившие редкие блюда и еще более редкие вина для завтрашнего пиршества!

* * *

Ахмед услышал шум и повернулся к Птице Зла.

– Иди-ка сюда, о древний и вонючий попугай моего сердца! – сказал он, взбираясь по веревочной лестнице, которая вела к устью заброшенного колодца.

– Куда едем?

– Во дворец!

– Во дворец?

– Да, – ответил Багдадский Вор. – Давно и сильно желал я увидеть его – изнутри. Держу пари, там есть добыча, достойная моих ловких пальцев и хитрого ума.

– Несомненно! Но они тебя не впустят!»

– Они могут!

– Каким образом?

– У меня есть идея, Птица Зла! – И когда тот начал спрашивать и спорить с ним, отрезал: – У меня сейчас нет времени объяснять. Пошли. И не забудь свой чёрный плащ из верблюжьей шерсти.

– Сегодня не холодно.

– Я знаю. Но нам понадобится плащ.

– Зачем?

– Подожди и сам всё увидишь, о сын нетерпеливого отца.

Они выскочили из колодца, побежали по улице и сразу же за углом догнали замыкающую процессию носильщиков, которая двигалась по широкой, обсаженной деревьями аллее к дворцу халифа. Их были сотни и сотни. Большинство из них были гигантскими, сливового цвета, кудрявыми, татуированными рабами из Центральной Африки, и они шагали неутомимой поступью, покачивая бедрами и вытягивая свои длинные туловища, балансируя узлами, тюками, корзинами и кувшинами на своих крепких задах, с арабскими надсмотрщиками, бегущими сбоку процессии и погоняющими отстающих плетками из сыромятной кожи с узлами. В конце аллеи, окруженный огромным садом, утопающим в цветах, замыкал панораму грандиозный дворец, словно огромная печать из мрамора и гранита. Поднимаясь высоко ровными ярусами, изгибаясь внутрь, как залив тьмы, запруженный каменным изгибом зубчатых, похожих на крылья гигантского орла стен, устремляясь на Север и Юг двумя гранитными башнями кубической формы, увенчанными лесом башенок, шпилей и куполов, он спускался за горизонт смелой лавиной квадратной, фантастически раскрашенной каменной кладки. Внешние ворота были перекрыты – довольно прозрачной, но прочной, почти неразрывной сеткой из плотно сплетённых железных и серебряных цепей, которые с грохотом опустились в свои пазы, когда капитан стражей ворот увидел приближающихся носильщиков и сделал знак своим вооруженным помощникам в тюрбанах.

Носильщики входили поодиночке, по двое и по трое. Последним был высокий негр, который нес глиняный кувшин, наполненный золотистым, пахнущим цветами вином Шираза. Но – подождите! – тут появился ещё один носильщик. Он был не негр, а гибкий молодой араб, голый по пояс, ноги прикрыты шелковыми мешковатыми бриджами, а на голове он нёс приземистый сверток, скрытый чёрным плащом из верблюжьей шерсти.

Как только мужчина собрался переступить порог, узкие глаза капитана превратились в щелочки. Он быстро подал знак своим помощникам, которые подняли дверь на цепочке.

– Впустите меня! – потребовал молодой носильщик. – Немедленно впусти!

– Нет, нет! – засмеялся рыжебородый пузатый капитан. – Нет, нет, моя умная базарная гончая!

«Впусти меня!» – повторил другой. «Впусти меня, о огромная гора свиного мяса. Я привезу сто килограммов Драгоценного бухарского винограда для завтрашнего пира!»

Капитан снова рассмеялся.