Багдадский вор. Посрамитель шайтана. Верните вора!

Следующую историю, вплетённую в повествование об эмире, превращенном в осла, можно было бы озаглавить «Сказ о том, как Иван Иванович поссорился с Иваном Никифоровичем». Но это уже было у Гоголя, поэтому придётся выкручиваться и писать «Сказ о том, как глава городской стражи ни с того ни с сего подрался с великим визирем и что из этого вышло». Ну согласен, так себе названьице, зато по теме.

Благородный господин Шехмет никогда не сомневался в своей отваге, уме и проницательности. В определённом смысле он действительно был храбрый человек, ибо трудно быть трусом, когда по одному мановению твоего мизинца за тебя обнажают кривые сабли сто с лишним человек. Главное, лишь сохранить высокоморальное выражение лица, гордую поступь и говорить, цедя слова сквозь зубы, ибо имидж – это наше всё!

Уволенный из славного Багдада, высокородный Шехмет некоторое время жил в своём поместье под Хорезмом. Но мирная жизнь ему быстро наскучила, а привычка к лёгким деньгам настолько въелась в кровь, что стала неотъемлемой чертой характера. Ему было жизненно необходимо хоть кого-нибудь арестовывать, допрашивать, сажать в зиндан, вымогать, штрафовать и наказывать, ну, как сами знаете кому. Человек с такими талантами не мог остаться невостребованным. Предложив свои услуги нескольким правителям, Шехмет дождался кипы ответов и, не торопясь, выбрал самое заманчивое предложение – стать главой городской стражи в богатой Бухаре…

– О наш благородный господин, – в его покои вбежал городской стражник с ещё едва пробивающимися усами, – у ворот нашей казармы стоит человек в платье купца. Он просит о встрече с вами и желает передать подношение.

– Я не беру мзды, ибо служу Закону, – сурово кивнул Шехмет, отпил пару глотков прохладного шербета и, зевнув, приказал: – Зови, я сам скажу ему это прямо в лицо!

– Слушаю и повинуюсь.

Пару минут спустя в комнату с поклоном скользнул тощий тип с огненно-рыжей бородой. Несмотря на богатые одежды, держался он не очень уверенно и всё время виновато улыбался, демонстрируя отсутствие двух коренных зубов…

– О тигр справедливости! О фонтан мудрости! О павлин счастья! Позволишь ли ты занять ничтожную долю твоего времени, ибо я обещаю быть краток?

Шехмет великодушно кивнул: он любил грубую лесть во всех её проявлениях.

Бывший башмачник Ахмед, честно выучивший свою роль, тоже нимало не стеснялся подливать патоки, но конкретику обозначил сразу:

– О кладезь истины! О барс храбрости! О верблюд усердия! Ещё вчера я прибыл в благословенную Бухару с торговым караваном и, открыв свою палатку, помолился Аллаху, давшему мне мудрый совет. Вот он!

Начальник стражи с некоторым изумлением уставился на протянутую к нему ладонь, на которой лежал чудесный золотой перстень с огромным сапфиром. И хотя камень был великолепен, но годы научили Шехмета разумной осторожности…

– Ты предлагаешь мне взятку?

– О бич порока! О щит праведности! О светоч разума! Как ты мог такое подумать?! Клянусь своей бородой (да уж, этой крашеной паклей Ахмед мог клясться смело!), что сам Всевышний сказал мне: «Отдай этот перстень в достойные руки самого благородного стража Закона, и твоей торговле в благословенной Бухаре всегда будут сопутствовать процветание и успех!»

– Что, вот прямо так и сказал? – Шехмет осторожно взял перстень, прикинул его вес, посмотрел сквозь него, оценив чистоту и стоимость камня. – Воистину, кто я такой, чтобы оспаривать мнение самого Аллаха? Иди, благородный торговец…

– Умар, – ещё раз поклонился Ахмед.

– Умар… – повторил командир стражников. – Мне почему-то знакомо твоё лицо, но достойные люди всегда находят пути дружбы и взаимопонимания. Я тоже думаю, что твоя торговля будет процветать. И даже более, я уверен в этом!

– О колыбель спокойствия! О роза Эдема! О оплот величия! – пятясь на выход, счастливо разливался соловьем бывший башмачник. – Ты вселил в моё сердце надежду и веру! Да вспомнит о тебе Всевышний, да наградит он тебя в земной жизни столь же щедро, как и в небесной! Чтоб ты сдох в «Доме-два» на вечных съёмках, как выражается наш общий знакомый с голубыми глазами…

Разумеется, последнюю фразу он произнёс шёпотом и уже за дверями. Первая половина плана была успешно реализована, так как именно в этот момент Ирида аль-Дюбина столь же бесстыже и напористо окучивала маленького визиря, втюхивая ему золотой кинжал Шехмета, декоративно перевязанный бантиками и ленточками до полной неузнаваемости.

– А мой папа тоже визирь, но из Багдада. Вот я и зашла познакомиться. Не пугайтесь, почтеннейший, – уговаривала могучая ханум, только что раскидавшая по углам двух персов-телохранителей с ятаганами.

– Что тебе надо от нас, опасная женщина?! – верещал бледный Шариях ай Сули-Сули, пытаясь влезть на спинку трона отсутствующего эмира. – Не подходи, ибо мы страшны в гневе и будем звать на помощь!

– Да я на минуточку. Вот…

– А-а, вай мэ! У неё нож!!!