Багдадский вор. Посрамитель шайтана. Верните вора!

В целом я готов согласиться – это был единственный разумный план на тот момент. Возвращаться в палатку Ириды для скорбного сообщения о пропаже её мужа, которого они же сами и сманили «посидеть по-пацановски», означало неминуемую и небыструю смерть от тяжёлых телесных повреждений. Если бы спросили Оболенского и Ходжу, кого они больше боялись – визиря, Шехмета, его племянника с тёщей и женой или плечистую молодую маму из далёкого горного кишлака, – ответ был бы очевиден.

Но всё же Лев, хоть и старался соблюдать все меры предосторожности, явно торопился спасти старого друга, потому как ни разу даже не чухнулся. (Что ж, ему так легко всё удавалось!) Впрочем, шорох сзади он услышать успел и даже успел обернуться, так что тяжёлый удар пришёлся не по затылку, а в лоб! Дальше были сплошные искры и звёздочки. Если хоть кого-то из вас, уважаемые читатели (не приведи Аллах!) били по голове так, что вы теряли сознание, то вам известно, что человек в таком состоянии либо проваливается в чёрную яму небытия, либо его накрывает плотное подобие сна. В нашем случае имело место второе.

Лев всегда любил смотреть на звёзды. Раньше он воспринимал их как нечто одушевлённое, безмерно далёкое и одновременно очень близкое, словно дальний-предальний родственник, седьмая вода на киселе, но вот встретились один раз и почуяли родство душ. Иногда ему казалось, что и звёзды тоже понимают его. Ласкаются, утешают, о чём-то шепчут, спускаясь пониже и забираясь даже во сны.

Впрочем, нет. Вот как раз во снах-то звёздочки куда чаще пытались с ним заговорить, особенно одна, настырная, тяжело дышащая прямо в ухо ароматами вина и плова. Кроме того, у неё почему-то был голос Насреддина:

– Лёва-джан, проснись, пожалуйста, а то эта старая карга сейчас вернётся и нас зарежет!

– Мм… – сонно причмокнул Оболенский, и звезда-домулло мигом отшатнулась в сторону:

– Вот только свои сладкие губы на меня раскатывать не надо, э?! Просто встань и спаси нас обоих. Я же из-за тебя попал в этот страшный дом…

Бывший москвич собрал волю в кулак, мысленно выматерился, приказал себе проснуться – и открыл глаза.

Увиденное не обрадовало.

Хотя, конечно, всегда есть что-то хуже, но… Лучше б было лучше! Пустая комната, лунный свет из раскрытого окошка, на полу лежит связанный Ходжа, и сам Лев тоже не может пошевелиться.

Во-первых, потому что башка болит, как после крутого корпоратива, начавшегося в офисе, перешедшего в ресторан, оттуда в сауну, а закончившегося в отделении. Во-вторых, типа, тоже связан не хуже друга.

И что прикажете делать в такой ситуации?

– Так, давай без паники…

– Почему?

– А смысл? – попробовал пожать плечами Оболенский. – Я шёл сюда за старой мымрой…

– Не оскорбляй уважаемую женщину, о непочтительный, – громко потребовал домулло, шёпотом добавив: – Ибо эта злобная старуха может нас подслушивать…

– В общем, искал тут Ахмедку. Не нашёл. Да, собственно, и не успел, меня вырубили чем-то тяжёлым по башке из-за угла. А ты-то чё сюда припёрся? Ты ведь должен был проследить за племянником Шехмета.

– Воистину так. Но он ушёл к себе в казармы и, как мне показалось, уснул. Тогда я решил пойти к тебе и помочь, если что. Ничего подозрительного заметно не было, петь оказалось не о чем. Но вот ворота дома были открыты, я очень осторожно просунул голову, а там…

– Тоже словил по маковке?

– Чалма спасла мою всё ещё молодую жизнь, – горько подтвердил Ходжа. – Поэтому, хвала Аллаху, я пришёл в себя раньше тебя, э-э!

– Нашёл время дразниться…

Глава 22

Тёщ много не бывает, но и мало не покажется.

Надпись на перстне царя Соломона

– О, время у вас ещё есть, – раздался тихий и язвительный голос из темноты. – Высокородный Шехмет и его недалёкий племянник Али, чтоб страдающий перхотью шайтан плюнул ему в чай, подоспеют через несколько минут. Они готовились долго ловить вас, бесстыдные обманщики и оскорбители моей нежно любимой доченьки. Да умножит Всевышний её красоту тысячекратно, и да найдёт она себе более достойного мужа, чем этот задохлик из Каира!

– Тёща, – не сговариваясь, с горькой, только мужчинам понятной интонацией выдохнули пленники.

– Молчите, лукавые иблисы! – ощерилась старуха Далила, и в комнате словно дохнуло могильным холодом. – Не будет на мне греха в том, что визирь и Шехмет получат лишь ваши головы. Ибо если я передам вас им живыми, то воистину вы можете сбежать по дороге и попытаетесь отомстить мне…

– Нет, нет, что ты, бабушка! Мы хорошие, мы послушные, отдай нас в тюрьму! – на два голоса завопили Лев и Ходжа, потому что над ними встала непреклонная седая ведьма с лицом морщинистым, как вымя десятилетней козы, и кривым ножом в руках. На лезвии были выгравированы полумесяц со звездой. Быть может, впервые звезда показалась моему другу совсем не ласковой, а даже агрессивной…