Багорт (Книга 1)

«Что же я должна предпринять, чтобы лес позволил хотя бы солнцу проникнуть в его пределы?» — размышляла Дея, только теперь понимая, что она должна не только людей убедить в том, что с ее приходом лес станет безопасным, но и сам лес уверить, что в ее присутствии никто не осмелиться навредить ему. Но как это сделать она пока не знала, все ее мысли были заняты проклятым Ведом.

Как бы отвратителен он не был, а покидать больного она все же не хотела, но ей нужно было вернуться сюда на день, ведь эту, а быть может и следующую ночь, она проведет в замке, и что-то подсказывало Деи, что это будет не лучшая ночь в ее жизни. Ей предстояло узнать другого Влада. Она уже поняла, что он заносчивый, самоуверенный и при этом невероятно тонкий и даже романтичный, но, что он может быть настолько чудовищным она и не подозревала. Хотя сейчас, теневая сторона его души пугала девушку не так, как несколько часов назад. В конце концов, в этом был весь Влад — ироничный, противоречивый Вед. И эта его ирония позволяла ему смело сопоставлять и уравнивать возвышенное и низменное, трагическое и комичное, реальное и эфемерное. Он походил для нее на сказочного принца, которого необходимо извлечь из стеклянного кокона. Но она подозревала, что в этой сказке нет никаких гарантий, что он снова в него не попадет.

Угнетаемая этим мыслями она пораньше вернулась в замок, чтобы поспать в теплой постели перед своей ночной вахтой. Не прошло и трех часов как она завернулась в мягкое одеяло, и ее разбудил стук в дверь — пришла Родмила.

— Проходи, — сонно пробормотала Дея, — я сейчас оденусь.

Веда зашла и села на диван в каминной, а Дея ушла одеваться в спальню. Когда девушка вышла, Родмила смерила ее презрительным взглядом.

— Чем я тебе не угодила? — спросила Дея холодно. — Ты на меня так смотришь, будто я у тебя кусок пирога отхватила?

— Кусок пирога?! — с возмущением вопрошала Родмила. — Да ты у меня кое-что посущественней украсть пытаешься!

Дея ошарашено посмотрела на раскрасневшуюся Ведунью и только теперь поняла, что она была Владу не просто другом.

— Ты думала, он увлекся тобой? — продолжала Родмила. — Может оно и так. Но знай, никто не задерживался подле него дольше недели. А сколько таких птичек как ты всего было, уже и не упомнишь. Он и имен то их не запоминал, просто звал всех пташками, чтобы не путаться.

— Значит, он никогда не был один, — констатировала Дея, чувствуя, как из нее стремительно вытекают жизненные силы.

— Он всегда один, — с поразительной болью произнесла Родмила. — Никто не в силах заполнить пустоту в его сердце.

— Даже ты? — спросила Дея с ноткой сарказма в голосе. — Ведь твоя неделя уже истекла, а ты все еще при нем.

— Моя неделя растянулась на три года, — с чувством превосходства ответила Родмила и усмехнулась, посмотрев на соперницу.

— И как же тебе удалось не наскучит ему? — с издевкой спросила Дея. — Может, ты все же знаешь, чем наполнить его пустое сердце?

Настроение Родмилы поразительно быстро менялось. Она уже не казалась такой уверенной и озлобленной как минуту назад. Уставившись куда-то вдаль, она заговорила:

— Иногда мне кажется, что вакуум не в его сердце, а там, где оно должно быть. Поверь, его неспроста назвали «мраморным».

— И все же, ты сумела задержаться подле него дольше других.

— Просто я никогда и ничего от него не требовала, — продолжала говорить Родмила не с Деей, а сама с собой, — я благодарно принимала столько внимания, сколько он мог мне дать.

— Внимания? — изумилась Дея, — не любви?

— Я не дурочка, — Ведунья, наконец, посмотрела на соперницу в упор, — и тебе советую не обольщаться. Любить, по крайне, мере как прочие, Влад не умеет. Он может быть галантен, внимателен и даже ласков, но не путай это с любовью. Ты всего лишь его маленькое увлечение, но это скоро пройдет, и он снова станет моим.

— Сомневаюсь, что Влад может тебе принадлежать, если он только галантен с тобой, — ответила ей Дея, направляясь к дверям.

— Он может быть не только галантным, но и неприятным, — бросила Родмила, уже скрывающейся за дверью Деи. — Не отвязывай его. Он захочет сбежать и тогда наша спасательная операция будет бессмысленной.

Дея поняла, что имела в виду подружка Влада, когда зашла в палату. Больной лежал на кровати, уставившись в потолок, его руки и ноги были пристегнуты ремнями, что опоясывали борт койки. Горий возился со склянками. Эта сцена напомнила Деи кинокартины о концлагерях, и она содрогнулась.

— А, вы пришли, — обрадовался лекарь, — надеюсь, вы поспали хоть немного?

— Да.

— Я оставляю его на вас, но если он изъявит желание посетить уборную, разбудите меня. И заклинаю, не покупайтесь на его уловки и не расстегивайте ремни, — добавил он шепотом. — В прошлый раз он сбежал, и мы не могли найти его целый месяц. А когда все же отыскали, он был так изможден, что лечился все лето.

Дея сглотнула и согласно кивнула.

— Вот и отлично. Через пару часов к вам заглянет Еша и принесет бодрящий чай и чего-нибудь перекусить.

— Я справлюсь, — заверила его Дея, хотя сама не была в этом уверена, — идите отдыхать.