Багряная летопись

— Соня! — закричал Фрунзе. — Неси нам чай, да сама иди сюда скорее: надо гостя дорогого развеселить, а то уж очень он в серьезность ударился и меня туда же тащит. Да захвати конфет каких, хоть монпансье!

31 марта 1919 года Уфа

В полдень 31 марта в Уфе начались два совещания. В центре города, в тяжелом каменном здании, окруженном часовыми, генерал Ханжин принимал по экстренной просьбе Безбородько своего начальника контрразведки. И в это же — наименее подозрительное — время в кладбищенской сторожке собралась руководящая тройка подпольного ревкома. Ханжин и Безбородько сидели в мягких креслах, их ноги утопали в ковре — ревкомовцы ютились на узкой койке деда Василия, накрытой стареньким одеяльцем из блеклых ситцевых лоскутков. Конечный смысл речей Ханжина и Безбородько сводился к тому, чтобы принести как можно больше вреда русской революции, — содержание беседы ревкомовцев, напротив, заключалось в принятии конкретных мер, содействующих успеху революционной борьбы. Тем не менее — бывают же парадоксы в жизни! — на обоих совещаниях одним из объектов обсуждения была Наташа Турчина в качестве стенографистки-переводчицы при штабе генерала Ханжина.

— Ваше превосходительство, — говорил Безбородько, — я просил у вас конфиденциального разговора в связи с особо важными соображениями.

— Да, я слушаю вас, Василий Петрович.

— Прибывшие к вам от Верховного иностранные военные советники плетут интриги с целью скомпрометировать не столько ваше превосходительство лично, сколько саму идею нанесения главного удара именно вашей армией. Генералы англичанин Нокс и американец Гревс хотят добиться переотправки всех резервов, в том числе корпуса генерала Каппеля, на север, чтобы создать генералу Гайде реальную возможность объединения с англо-американскими экспедиционными войсками.

— Ах, канальи! Об этом, впрочем, я давно догадывался!

— Они боятся, что, самостоятельно дойдя до Москвы, мы захотим и самостоятельной политики.

— А что, Жанен лучше? — Ханжин выругался. — Деникин отдал Франции на концессию весь Донбасс, вот француз и хлопочет о нашем выходе к Волге навстречу его холую!.. Откуда ваши сведения, полковник?

— Нокс и Гревс довольно беспардонно разговаривали в прошлый раз по-английски у вас на совещании, зная, что никто их не поймет. Между тем мне приходилось бывать по делам службы в Англии, и кое-что из их разговора я уяснил.

— Да вы настоящий клад, полковник Безбородько!

— К сожалению, я понял далеко не все. Поэтому у меня есть предложение.

— Докладывайте.

— В моем распоряжении имеется девушка из благородной семьи. Ее отец — полковник Турчин — всю войну принимал оружие в Англии. Он и сейчас там. Его дочь превосходно владеет французским и английским, и, кроме того, она стенографистка.

— Ого!

— Если мы сможем стенографировать их разговоры и замечания — мы получим интересные для нас данные. Кроме того, эти данные мы могли бы преподнести и Жанену, демонстрируя ему, что делается у него под носом. А в крайнем случае можно и их самих взять за горло, предъявив им стенограмму их грязной игры.

— Прекрасно! Но неудобно, если на наших совещаниях будет присутствовать молодая женщина. А что если одеть ее в форму и присвоить чин, скажем, подпоручика? А? Пишите мне официальный рапорт, и я зачислю ее в штат, подчинив непосредственно вам. А?

— Вот и рапорт, ваше превосходительство. — Безбородько вынул из полевой сумки и протянул генералу бумагу. — Правда, я не учел, что переводчицу следует превратить в офицера.

— А мы сейчас и провернем, обратим порося в карася — вот таким образом. — Генерал нацарапал наверху резолюцию. — И, полковник, это наш с вами секрет. Ни на кого из господ штабных офицеров я положиться не могу, слишком уж толстые кошельки у наших заморских друзой. Вы да я — только мы и служим здесь бескорыстно России. Не так ли? — Он пронзительно глянул на Безбородько. Тот не мигая выдержал его взгляд. — Кстати, что там с этим подпольным ревкомом? Что за история с листовками?

— Ничего существенного, ваше превосходительство, вчера мы взяли одного из членов этого ревкома. Сегодня вытянем из него все, что нужно.

— Только гуманно, гуманно вытягивайте, — засмеялся Ханжин, — чтоб на улице хруста не было слышно. — Он весело протянул свою полную руку Безбородько.

— А у нас стены то-о-олстые, — с готовностью рассмеялся начальник контрразведки, вставая и почтительно пожимая генеральскую длань…