Багрянец

Едва коснувшись головой подушки, она отвернулась и медленно выдохнула.

Платок сидела на табуретке, хлебая кофе из кружки Кэт с логотипом «Elle» – сувенира на память. Кэт, закрыв глаза, думала о другом сувенире, из Гамбурга.

27

Огромный черный полог ночи пугал Хелен не меньше водных просторов, по которым она плыла, будто щепка. Звезды в бескрайнем небе застыли на немыслимой глубине. Хелен представилось, каким крошечным будет казаться ее тело с большой высоты, и ей стало только хуже.

«Не смотри вверх, не смотри вниз, не думай ни вверх, ни вниз. Думай о том, что впереди».

Хелен вынырнула как минимум минуту назад, и ее дыхание с сердцебиением теперь замедлились.

– Расслабься. Расслабься. Расслабься… – говорила она себе сквозь стук зубов. Расстегнув насквозь промокшие джинсы, Хелен стянула их – вместе с трусами. «Ну и насрать».

Она ныряла два раза, чтобы из последних сил отцепить вывернувшиеся наизнанку концы штанин от ступней. Находясь под водой, Хелен не могла разглядеть ничего ни в каком направлении – повсюду черно как смола. Продержаться под водой дольше нескольких секунд она не могла – от холода хотелось как можно скорее сделать вдох снова. Наконец джинсы поплыли рядом, как ручной зверек с длинными ушами, не желавший оставаться один.

Без штанов Хелен почувствовала себя еще более мизерной, зато теперь ноги двигались более гибко и свободно, но и сильнее ощущали холод. Может быть, лучше было остаться в джинсах: в них она чувствовала себя хоть немного теплей. Хелен оставила худи, чтобы увеличить шансы на выживание, и изо всех сил работала ногами, чтобы не утонуть.

«По крайней мере, вода спокойная.

Течения? Ничего не знаю. Не думать о течениях, и так полно всего.

Надо двигаться, или начну буксовать. Если медленно двигать руками и ногами в холодной воде… нет, нет, нет. Нельзя».

Когда паника покинула мысли Хелен, туда неизбежно вернулась ее дочь, словно Вальда просто зашла на кухню в поисках мамы или требовательно притопала в ее спальню, чтобы посмотреть, что мама делает. Перед внутренним взором встало улыбающееся личико дочки, словно готовившейся начать игру, потребовать угощение из шкафа над микроволновкой или объятие.

Хелен заплакала и сказала:

– Детка… – а потом, разозлившись, крикнула в небо: – Ублюдки! – и почувствовала себя лучше. Кричать было куда лучше, чем думать, что теперь у Вальды больше не будет мамы.

«Она будет жить с разваливающейся бабушкой, пока не окажется кое-где еще…»

– Нет. Нет. Детка… Она мое дитя.

«Дети все время лишаются родителей».

– Но не моя. Нет, нет. Только не моя. – Хелен выплюнула морскую воду. Она чуть погрузилась под воду, подставив лицо под осторожные удары волн.

Поглядев в сторону земли, Хелен разглядела вдали, там, куда уплыла лодка (уменьшившаяся до трех белых искр в темноте), неаккуратный полумесяц белого света – возможно, Брикберскую бухту. Но плыть до источника этого света было слишком далеко.

К югу от бухты лишь несколько огоньков пронзали тьму среди холмов над невидимым черным побережьем – может быть, той самой полоской земли, по которой шла Хелен. На тех холмах стояло несколько ферм. «Как далеко туда плыть?» Три–пять километров или больше.

Но плыть по морю – не то же самое, что по хлорированной воде: море гораздо плотнее и подвижнее из-за волн и течений. Двигаться в море труднее, оно вытягивает больше энергии, не говоря уже о холоде. Даже в жаркое и позднее лето температура воды в Британии редко достигала и двадцати градусов, а сейчас на дворе стоял май. Хелен казалось, что вода вокруг ее колен была не теплее одного-двух градусов. Если она замерзнет, кровь отхлынет от рук и ног, те перестанут работать и онемеют, и Хелен утонет. Она уже чувствовала, будто на ней маска и шапочка для душа изо льда.

Но если принять горизонтальное положение, Хелен окажется в чуть более теплой воде у поверхности – может быть, на несколько градусов теплее. Во всяком случае, не такой адски холодной, как вода вокруг ее колен и ступней сейчас, когда Хелен барахталась вертикально. Несколько градусов может сыграть большую роль.

«Плыви осторожно. Не слишком быстро.

Пошла».

Чтобы тело привыкло к холодной воде и кровь снова забегала по мускулам, Хелен поплыла брассом; она пока не готова была нырнуть лицом и ушами в ледяную черноту, чтобы плыть кролем. Хелен любила плавать на спине, но в таком положении трудно держаться прямой траектории, а сбиваться с курса она не могла ни в коем случае.

Как ни плыви, Хелен знала: если попадется сильное течение, это конец. Если поднимется ветер и пойдут волны, она не сможет проплыть и километра, тем более если замерзнет. Ступни, руки и соски́ уже болели; если заноют еще и ноги – всё.

«Нет!

Вальда и огни. Вальда и огни. Вальда и огни».

Повторяя это в уме как заклинание, чтобы подавить остальные мысли, холодные, как эта ночь, Хелен вытянула свое длинное тело и поплыла кролем передним ходом к земле.

28