Багрянец

Хелен активнее задвигала руками, чтобы хоть немного подняться и лучше разглядеть огонек; когда из ушей вытекло достаточно воды, она услышала далекий смех, заразительно и бодро разносившийся в тиши, – сначала засмеялся один человек, потом второй.

– На помощь, – позвала Хелен один раз, потом другой. Ее тонкий голос оказался тише, чем небольшие волны в безветрие, челюсть дрожала, но Хелен продолжала звать, хлопая руками по бокам. Плыть она уже не могла, только стремилась хоть еще немного продержаться на плаву.

Ощущения были ужасными, но она хотя бы дрожала. Хелен начало трясти, когда она оттолкнулась от последнего буя; изнеможённые конечности двигались медленнее, а кровь слишком быстро остыла. Генератор ее тела перестал производить достаточно тепла, чтобы сопротивляться постоянному въедливому изнуряющему холоду.

«Вот и конец. Конец меня. Я просто хочу, чтобы все прекратилось».

Смех смолк.

– Нет! Не… уходите! – закричала Хелен и ушла под воду.

Она попыталась снова вынырнуть на поверхность. Если Хелен перестанет шевелиться, то немедленно утонет; но черная ледяная глубина затягивала ее тело.

– На помощь! – закричала она так громко, как могла, пересиливая дрожь в челюсти. Крик загасил один из последних тлеющих в ней угольков жизни.

Голоса зазвучали вновь – теперь они не смеялись, но быстро переговаривались, будто их что-то испугало. К первому огню, неподвижному, присоединились еще два – они двигались в воздухе вдоль некой границы – наверно, берега.

– Вон! – закричал мужской голос. По черной поверхности совсем близко от лица Хелен скользнула узкая полоса серого света – фонарь. В его луче морская вода казалась жидкой нефтью.

За светом двигался неровный силуэт, а за ним неожиданно проступили очертания, похожие на холм, – Хелен видела тусклые проблески камня. «Берег». Она проплыла куда больше, чем думала. Хелен провела в холодной воде столько времени, что вид земли и сама мысль о ней стерлись из воображения.

Хелен была почти у цели, и на миг ее охватило восхищение перед самой собой: ее выкинули в воду посреди моря, а она доплыла почти до самого берега.

– Вальда, – прошептала Хелен.

За первым крошечным кругом света последовал второй, в воде у ее головы появился еще один серый размытый луч.

– Господи, в воде человек! – крикнул кто-то.

– Вы меня слышите? – крикнул второй голос.

Хелен кивнула и только потом вспомнила, что нужно продолжать издавать звуки:

– Холодно.

Тут посреди этой ночи, худшей в ее жизни, раздался новый звук, обещающий конец, который и в голову ей не мог прийти. Хелен не сразу поняла, что этот звук, приближающийся к ней, издавало тело человека, идущего в воде.

– Дочка, мама скоро придет.

36

Заревел мотор машины; фары исчезали и вновь появлялись среди изгибов дороги, огражденной каменными стенами и неопрятной зеленой изгородью.

Хотя Кэт хорошо знала эту дорогу, скорость машины, несущейся в ее направлении, заставила ее отойти от поворота: быстрому автомобилю на такой узкой, неосвещенной и второстепенной дороге нетрудно сбить пешехода при повороте за угол – здесь такое уже бывало. Если полицейская машина сейчас собьет Кэт после всего, что она перенесла, ситуация выйдет ироничной, но вместе с тем нельзя отрицать вероятность этого. Кэт отошла в глубину зарослей.

Впереди виднелось несколько огоньков из далеких домов Айвикома – Кэт и километра не прошла. Если в машине ехала полиция, она быстро вернется домой и начнет первое из многих объяснений. Однако Платку тоже удалось позвонить кому-то, несмотря на частичную слепоту; когда Кэт догнала ее у изножья собственной постели, телефон старухи работал.

«Нет. Нет. У меня рак. Они меня заставили, чтобы продлить мне время».

Экран телефона Платка горел, и Кэт выбила его из пальцев старухи, сломав тонкое предплечье с глухим тошнотворным хрустом, а потом принялась лупить похожую на птицу тварь, что держала ее взаперти и смотрела на нее даже в душе и туалете, по голове, плечам и шее, пока Платок не замолчала окончательно. Тогда Кэт оставила ее съежившееся тело, истекающее кровью на ковер, у кровати.

Сейчас мысли Кэт, сидевшей на корточках среди кустов, занимало главным образом то, кому позвонила Платок, рассказав о неожиданном восстании своей пленницы. Она боялась, что звероподобное подкрепление прибудет раньше, чем полиция своими огнями окрасит ночь в сине-красный.

Надо думать, красный народец приедет из Редстоуна – это их места; если ехать на машине и вести, как будто ты Шумахер, окажешься здесь через полчаса. Но если полиция поторопится, то прибудет из Диллмута через пятнадцать минут или меньше, а Кэт позвонила детективу Льюису десять минут назад.

Машина пронеслась мимо Кэт; человек в ней не заметил женщину, но, когда машина притормозила на углу, Кэт разглядела водителя. «Льюис».

Должно быть, он уже был в пути, когда Кэт ему позвонила – может, объезжал местные дороги на дежурстве. Когда детектив заглянет в ее дом, за ним, без сомнения, последуют полицейские в мундирах и скорая.

С трудом выбравшись из кустов изгороди, Кэт направилась домой.