Багровая луна

Тогда Рис тоже оперся на ворота стойла, только с другой стороны, и ответил:

– А мне приходилось, и не раз, миледи! И если вы не хотите, чтобы животное погибло, предлагаю перемирие. Надо сделать все возможное, чтобы и мамаша, и ее детеныш остались живы и здоровы.

– Посторонитесь-ка, – довольно мрачно сказала Тедди, взяла ведро с лекарствами и прошла в стойло, чтобы поближе посмотреть на лошадь. При этом она не удержалась, чтобы в очередной раз не уколоть Риса:

– Говорить всякий мастер. Еще неизвестно, что вы знаете о лошадях и о том, как они жеребятся…

В этот момент лошадь задергала ногами, однако Рис успел оттолкнуть ее в сторону, грубо задев при этом Тедди. Девушка с размаху шлепнулась на кучу соломы, а над ее головой раздался насмешливый голос мужчины:

– Я знаю достаточно много для того, чтобы не остаться с проломанным черепом! Советую держаться подальше от ее копыт! Пока все не закончится, лошадь опасна! – И совсем уже тихонько Рис добавил: – А еще скажу из личного опыта, что мне сейчас хватает забот и с одной сумасшедшей особой женского пола!

Тедди бросила на него уничтожающий взгляд, но торопливо встала и расположилась в изголовье лошади. Теперь, когда кобыла могла видеть и слышать свою хозяйку, Рис приготовился к тому, чтобы через родовой канал достать до жеребенка и развернуть его в правильное положение.

– Уж конечно, вам нравятся сахарные куколки, которые смотрят в рот и всегда во всем соглашаются с вами, – язвительно произнесла Тедди, пытаясь на корню уничтожить невесть откуда взявшееся уважение к этому… как его… Рису.

Рис еще раз склонился над раздувшимся животом кобылы, чтобы окончательно убедиться в правильности своих подозрений относительно жеребенка. Наконец, он выпрямился и, улыбнувшись, кивнул:

– Вы абсолютно правы: и сахарные, и соленые, и горькие, и даже ядовитые, как вы. Мне нравятся любые женщины, кроме кислых!

Тедди почувствовала, как от его слов у нее пересохло во рту, а поэтому с раздражением выпалила:

– Вам что, заняться больше нечем, кроме как посвящать меня в ваши любовные делишки?! Мне совсем неинтересно все это выслушивать, особенно от какого-то француза, который…

По телу кобылы пробежала судорога, и Тедди прикусила язык. Сейчас не время для споров, так как в этот момент лошадь замотала головой, и девушка с трудом уклонилась от нового удара.

– Подержи ее, если можешь! – приказал Рис. – А не можешь, так лучше не мешай!… Так!… Тут у нас уплотнение значит, здесь… Вот проклятье, зад!

Он был полностью занят делом. Его лицо стало серьезным и даже суровым. Кобыла пыталась быстрее освободиться от жеребенка. Однако он по-прежнему находился в неправильном положении, и если все будет продолжаться так и дальше, то ничто не сможет помочь бедному Животному.

Рис торопливо сбросил жилет, стянул рубашку и отшвырнул их подальше.

– Что я должна делать? – воскликнула Тедди и вдруг замолчала, увидев обнаженный торс мужчины. До сих пор она была убеждена, что француз был хрупким и вовсе не сильным. Однако, его широкую, мускулистую грудь хрупкой назвать было трудно. Мускулы бугрились и перекатывались под кожей тугими шарами, когда он помогал лошади. Его черные, густые волосы, падавшие на шею, взмокли от пота и ложились кольцами на плечи Риса. Вид этого полуобнаженного мужчины, увлеченного тяжелой работой, так захватил ее, что Тедди встала и, словно в трансе, уставилась на Риса, даже не чувствуя, как горит ее лицо.

– Держи ее голову! – бросил Рис, выводя Тедди из странного состояния созерцательности. Его голос вернул ее на землю. Надо делать работу, которая не ждет, и не прислушиваться к сердечным позывам.

Девушка опустилась на колени и, схватившись за недоуздок, стала крепко держать голову животного. На ее счастье, лошадь успокоилась, видимо, поняв, что люди хотят ей помочь. Она почти не сопротивлялась, а только дрожала, когда жеребенок шевелился внутри нее. Это была чрезвычайно медленная, утомительная работа – разворачивать жеребенка во чреве матери, так как слишком быстрые или слишком сильные движения могли причинить лошади повреждения, привести к кровотечению и вызвать смерть животного, даже если при этом удалось бы спасти плод.

Ноздри кобылы раздувались, и в тишине конюшни было слышно только ее напряженное, трудное дыхание. Бока и шея лошади были мокрыми.

Пот заливал и лицо Риса. Он попадал ему в глаза, ослепляя его и доставляя сущие мучения, так как руки мужчины были по локоть в крови, и вытереть ими пот он не мог.

Наблюдая за Рисом, который уже в течение получаса бился над животным, Тедди заметила, что пот мешает ему смотреть. Увидев, что он поморщился, пытаясь сморгнуть пот с ресниц, она достала чистую тряпку и вытерла ему лицо. Нечаянно ее пальцы коснулись его горячей кожи и жесткой дневной щетины на подбородке мужчины. В руку точно ударил электрический заряд. Сердце девушки учащенно забилось, и ей стало трудно дышать.