Багровая смерть

Донни свернула влево, не останавливаясь. Мы последовали за ней, Бреннан не отставал, но радости у него от этого не прибавилось.

— Ты нарочно игнорируешь мои вопросы? — не унимался он.

— Я отвечу тебе на них по дороге, в машине, Бреннан, и мне бы очень хотелось найти нашего местного информатора до того, как его подвергнут пыткам и убьют.

— Подвергнут пыткам и убьют? О чем ты, Блейк? Ты здесь для того, чтобы помочь нам с вампирской проблемой, а не для того, чтобы соваться в другое преступление.

— Я надеюсь пресечь это самое преступление — так тебя устроит? — Я прошла мимо него, Никки держался у меня за спиной. Бреннан завязал лезть ко мне с вопросами и догнал Донни. Я боролась с желанием прибавить шаг до рысцы. Мы все еще должны были как можно меньше привлекать к себе внимание. На улице было еще светло. Вероятно, до наступления темноты Райли будет в безопасности. Впрочем, Дамиан уже проснулся. В тот момент, когда я собиралась перейти на бег, Донни остановилась у внедорожника. Пробежка откладывается.

53

Мы не смогли найти Райли. Не смогли найти его девушку. Казалось, чем больше усилий прилагалось к их поискам, тем основательнее они терялись. Нашей последней надеждой была тетушка Фланнери, однако по его словам тетушка Ним не имела отношения к Роанам, потому что они не были созданиями, подобными ей. Это как если бы в Сент-Луисе люди отказались иметь дело с вервольфами потому, что те — звери зова Жан-Клода, а их Ульфрик — его moitié bête. Мне все еще казалось любопытным, что фейри-родственники Фланнери все это время знали о вампирах в Ирландии, и не поделились с ним этой информацией даже после того, как те стали плодиться в Дублине. Я даже спросила у него, почему они не рассказали. На что он ответил: «Я спросил у них, знают ли они что-то о новых вампирах в Дублине. Но я не спрашивал, есть ли в Ирландии вампиры за пределами города.». По-видимому, ирландские фейри отвечали на прямые вопросы, но если ты о чем-то не упомянул — ответа не дождешься, даже если логически ответ напрашивался. Важная пометка на будущее, если мне придется допрашивать кого-то из них во время этой поездки.

Я поставила будильник в телефоне на время, в которое обычно по Сент-Луису просыпался на ночь Жан-Клод, однако сигнал мне не понадобился. Я ощутила, как он проснулся, находясь за сотни миль от него. Я знала, в какой момент его глаза раскрылись и уставились в потолок, как он почувствовал тепло свернувшегося рядом с ним тела, и что чужая рука лежала у него поперек живота. По размеру и весу этой руки я поняла, что это Ричард, потому что при мне был второй мужчина его жизни с такими же мышцами и таких габаритов. Жан-Клод знал, что я сижу в черном фургоне рядом с Натэниэлом. Я видела и чувствовала аромат теплого мрака его постели и жар тела Ричарда у него под боком. Волосы до плеч были спутаны и скрывали приятное лицо Ричарда. Я не могла припомнить, когда в последний раз он спал с кем-либо из нас. Голос Жан-Клода шепнул у меня в голове:

«Ma petite, чем ты занималась пока я спал?»

Просто услышав его, почувствовав у себя в голове, я ощутила, что могу, наконец, сделать глубокий вздох и отпустить то напряжение, о наличии которого и не подозревала. Натэниэл крепче сжал мою руку. Я знала, что он почувствовал то же самое, потому что в этот момент мы держались за руки. С сиденья позади ко мне потянулся Дамиан — мы усадили его в глубине машины, чтобы спрятать от солнечных лучей. Но теперь, чтобы коснуться моего плеча, он потянулся прямо к свету, и связь скакнула от него ко мне, к Натэниэлу и Жан-Клоду, а затем в постели зашевелился Ричард. Я знала, что он проснулся. В какой-то момент я увидела полумрак комнаты его и Жан-Клода глазами, от чего у меня немного закружилась голова. Я порадовалась, что не сижу сейчас за рулем. Дамиан схватился за мое плечо, вторая его рука нашла руку Натэниэла, и мир вновь сделался устойчивым. Я все еще могла видеть потолок над временной кроватью и скучать по отсутствующему балдахину, чувствовала, как моя голова покоится на плече Жан-Клода, в то время как рука лежит поперек его тела, и единственное, что я видела — это шелк простыней и мерцающее белизной тело вампира. Я знала, что они оба голые, и в тот момент, как я подумала об этом, до меня дошло, что я сделала это слишком «громко», и что они оба меня услышали, из-за чего к их наготе тут же прибавилась неловкость, которой раньше не было. Почему? Да потому что я подумала не только о наготе, но о том, какие перспективы им, обернутым в шелк и обнаженным, открывались в этой постели. Это были только мои мысли, и я постаралась сделать их очень громкими.