Багровое пепелище

Только передышка длилась недолго. Руганью и криками германские командиры отправили пехотинцев снова вперед, они шли теперь по трупам своих товарищей, как будто это были не люди, а лишь камни. Серо-зеленый строй, жуткий монстр из сотен тел, сотрясал землю, казалось, что все вокруг дрожит от наступающего немецкого войска. Шубину захотелось вскочить и дать очередь из автомата по этой стене из шинелей, по серым лицам и черным дулам автоматов. Это было так невыносимо и жутко лежать неподвижно, смотреть, как приближается смертельная опасность, терпеливо ждать свою смерть. Вместо этого хотелось спасаться, драться за свою жизнь, сразиться с врагом лицом к лицу в открытой схватке. Шубину не было видно со своего места своих бойцов, но он знал, что сейчас и остальные его товарищи тоже едва сдерживаются, чтобы не броситься в атаку. Он попросил их мысленно: «Нет, не надо! Они сразу обнаружат нас и откроют огонь из всех орудий. Терпение — это наша возможность выиграть время».

Темная лента из людей пошла под уклон, немецкие автоматчики смяли ряды, начали скользить на пологом спуске в овраг. Идущие следом немецкие рядовые все еще двигались вперед, сталкивались со своими товарищами, собираясь в плотную толпу на дне оврага. Наконец их оказалось внизу столько, что задние ряды остановились, потому что им некуда было шагать. И тогда Шубин приподнял голову, набрал полную грудь воздуха и выкрикнул:

— Огонь! Мины!

Его приказ повторили десятки голосов, от точки к точке, от группы к группе несся приказ: «Мины!!!»

Глеб подхватил тяжелый снаряд и ползком двинулся к окопу, в ответ на его крики раздались выстрелы. Но он был выше, чем немцы, не виден солдатам, что растерянно метались в низинке, поэтому «слепые» пули полетели мимо. У края окопа разведчик с размаху врезал кулаком по ударному механизму, а потом крутанулся на животе и толчком ноги скинул устройство вниз. Из ямы заголосили на немецком, кто-то взвыл, поняв, что упало сверху, отчего серо-зеленая толпа шинелей заколыхалась, дернулась назад. Но суматоха не дала никому шанса на спасение, задние ряды напирали, не давая набившимся в ловушку автоматчикам выбраться назад.

Мины, сброшенные советскими бойцами, сверкнули осколками и всполохами огня над краем окопа. Снизу полетели в небо проклятия, мольбы и крики ужаса. Куски тел, раненые, живые — все смешалось в овраге, с криками пехотинцы пытались развернуться и убежать, офицеры загоняли их обратно, отчего колонна немецких солдат превратилась в беснующийся от ужаса муравейник.

Глеб тем временем вернулся на свою позицию, подтянул вторую мину и снова прополз несколько метров в сторону углубления. Удар, толчок, разворот! И как можно быстрее назад, к запасу мин! Взрывы, грохот, крики и выстрелы смешались в одном адском, горящем котле. Воздух стал густым и черным от копоти, гари, земля вздымалась от осколков и пуль. Небо и земля исчезли, вокруг остались только огонь и смерть, да короткая дорожка в несколько метров, которую капитан Шубин проползал снова и снова. Он подтаскивал мины и скидывал их в яму. Гора трупов внизу росла, и теперь по ним все выше и выше карабкались под крики командиров немецкие солдаты. Новые взрывы отбрасывали их назад, рвали осколками, сжигали смертельным огнем. Но все же их было так много, что первые пехотинцы уже выбрались на поверхность и попытались обстрелять позиции совсем оскудевшего отряда. Из-за гари, черной завесы от взрывов пули летели мимо, только и Шубин уже понимал: от его отряда осталась едва половина. В очередной раз он протянул руку и не почувствовал металлический литой бок мины — боеприпасы закончились. Глеб распластался на земле, сжал зубы и выплюнул в сторону ползущего на него германского многоголового чудовища: «Врешь, тварь! Не пущу!» Он нашел в прицел движущиеся на краю ямы фигуры и дал очередь. С воем двое рухнули назад на гору трупов, что выросла уже до самого края, несколько человек закрутились на земле в судорогах от ранений.

Шубин приподнялся на локтях, прицелился в новую партию солдат, которые снова взбирались по трупам вверх, и выстрелил длинной очередью. И опять крики, предсмертная агония, вой от пуль, пронзивших тело. По нему открыли ответный огонь, но разведчик распластался, вжался лицом, животом в землю, так что пули пролетали мимо. Как только огонь на секунду затих и немцы снова попытались пойти в атаку на советскую позицию, он, чуть приподняв голову, ответил автоматным огнем. И новые трупы, новые раненые, серо-зеленая волна отхлынула назад.