Багровый дождь

Даже отсюда я различаю тёмную толпу гражданских, напрасно ждущих эвакуации. Им запрещено покидать Сталинград. Вывезли технику, станки, животных, но не людей. Добрейший человек, Никита Сергеевич Хрущёв запретил. Мол, эвакуация населения — первый признак грядущей сдачи города. Вот из Ленинграда не вывезли? И отстояли! И со Сталинградом так будет! Не сдадим, ни за что! Костьми ляжем, а не бывать фашисту в городе Сталина, не пить волжской водицы! Вот и сидят несчастные на песке, сверху их бомбами от дождя прикрывают, а стены у них из снарядов, что фрицы из пушек выпускают… Ничего, зато солдаты лучше драться будут, особенно, если их со спины заградотрядами подпереть. Наше счастье, что в этих отрядах настоящие люди воюют, и по своим не стреляют. Наоборот, вот как нас, огнём поддерживают. Шпионов вылавливают, диверсантов. Сколько я им должен добрых слов сказать, и не только я один. Зря ни одного человека не убили. Если уж расстреляли — значит, за дело. Заслужил!

Видел я, как приказ 227 в действие приводили. Если рядовой красноармеец, или сержант, или лейтенант молодой — в чувство приведут и обратно на фронт. А если, извини, у тебя шпалы, или тем паче, ромбы в петлицах, или звезда большая на рукаве френча, да бежишь ты со всей мочи, пятки салом смазав, бросив тех, над кем командовать поставлен — то пуля тебе заслуженная награда! И ещё мало её. Одно мне только неясно. Ведь эти все большие командиры и начальники родственников имеют, да в основном в Москве, и наверняка хорошо пристроенных по разным немаленьким учреждениям… Не получится ли, что лет так через сорок-пятьдесят обиженные не перевернут ВСЮ правду? И не станут кричать на каждом углу, что, мол, были звери такие-разэтакие, расстреливали ни в чём неповинных людей миллионами, на убой гнали безоружными, и что воевать не умели, и что всё плохо было? Особенно, если после товарища Сталина такие Иуды, как Хрущёв к власти придут? Ведь товарищ Сталин не вечен, и не всевидящ, за всем не углядит. А помощнички у него ещё те, что нашепчут, что присоветуют, так он и поступит, или назначит. Меня даже передёргивает от этой мысли, и я прошусь обратно в блиндаж…

— Товарищ майор, проснитесь! Приказ срочно отступать!

Я пытаюсь подняться, но от резкого движения начинает страшно кружиться голова.

— Что случилось?!

— Немцы прорвались! Всех отводят в город!

— А как же оборонительные рубежи?

— Не удержали, товарищ майор. Приказано отступить. И немедленно!..

Жаль покидать обжитой уже блиндаж, но делать нечего. Быстро собрав имущество, начинаем двигаться в сторону города. Дорога забита людьми и техникой. Над головой висят немецкие бомбардировщики. Сталинград горит. Всё небо затянуто чёрным нефтяным дымом, огромной пеленой закрывающей солнце…

Ребята поддерживают меня за руки, помогая идти. Я ещё слаб.

— Куда мы теперь, товарищ майор?

— На завод. Танк забирать. А там и узнаем, что, чего и как…

На проходной долго ругаемся с охраной. Наконец нас пропускают, и дав сопровождающего ведут в ремонтный цех. Тот забит искалеченными танками. В основном — тридцатьчетвёрками, но попадаются и Т- 60, и КВ, и даже БТ. Раритеты мирного времени. Я то думал, что их всех ещё прошлым летом пожгли…

Подходим к начальнику цеха, предъявляем свои документы. Тот недоверчиво косится, потом листает толстенную тетрадь в ледериновом переплёте, неуклюже водя толстым пальцем по строчкам.

— Да, есть такой танк. «КВ-1» за номером…

Он по складам зачитывает цифры. Я предъявляю формуляр машины, и наконец мы стоим возле своего красавца. Разбитной парнишка-слесарь бодро докладывает:

— Сменили вашему железному коню пламенное сердце, заменили бортовые фрикционы. Они у вас тоже на последнем издыхании были. Нарастили звёздочки ведущие. Коробку передач перебрали вместе с главной передачей…

Я слушаю пацана и тихонько обалдеваю: такой объём работы за неполные двое суток?! Раньше на такой ремонт месяц ушёл бы как минимум… А парень продолжает:

— Ну, и напоследок, наварили на лоб вам из обрезков ещё три сантиметра брони. Довольны, товарищ майор?

Я вместо ответа крепко обнимаю парня, в знак благодарности. Тот что-то бурчит, и краснеет от счастья. Ещё бы! Угодил! Олег лезет внутрь, запускает дизель. Тот наполняет наше сердце ровным сочным звуком. Затем танк двигается несколько метров вперёд и назад, замирает, и из переднего люка высовывается рука с поднятым в жесте полного удовлетворения большим пальцем.

— Ещё раз спасибо вам, товарищи рабочие. А уж мы вас не подведём, поверьте!