Багровый рассвет

Ударной волной Сашку повалило на пыльную землю, а сверху, казалось, нескончаемым дождём посыпались обломки. Кто-то потянул его за воротник бронежилета, затащив в небольшой проулок между какими-то сараями и старыми перевёрнутыми лодками. В отблесках взрывов он увидел тёмную, угловатую тень. Хорунжий знаками показал двигаться за ним. Они свернули куда-то на узкую тропинку, ведущую вниз к берегу. Что-то липкое залило лицо. Сашка вытер мокрый лоб порванным где-то рукавом камуфляжной куртки. На выгоревшей ткани осталось тёмное пятно – и Сашка как-то совершенно отстранённо подумал, что это наверняка его кровь.

Отвлёкшись, он чуть не упал, споткнувшись о лежащий поперёк улицы труп, казавшийся чёрным на фоне светлого песка под ногами и застывший в какой-то неестественной позе с торчащими в разные стороны руками и ногами. Ещё через несколько минут карабканья и постоянного шипения хорунжего, чтобы он пригнулся и не отсвечивал, они оказались возле полуразрушенного лодочного сарая, за которым притаились несколько человек. Ещё несколько, заняв позиции впереди и по сторонам, постреливали изредка куда-то в темноту скупыми короткими очередями. До них им пришлось по-пластунски на животе ползти, прячась от визжащих над головой разноцветных плетей, стегающих сопротивляющийся берег со спокойного и тёмного, как и небо над головой, моря. В одном из людей Сашка узнал сотника, что-то кричащего в переносную рацию.

Первым к сотнику подполз хорунжий и, не тратя время на представления по форме, просто тяжело и веско доложил:

– Нема склада. Беспилотник прямо на крышу фугас скинул. Человек десять лёгким оружием успели вооружить, прежде чем крыша в подвал рухнула. Писаря вашего – того, и ещё двоих с ним. Я их и не знаю.

– И что мне теперь прикажешь делать без тяжёлого вооружения?! – яростно заорал на него сотник. – Сколько раз вас, олухов, в Ставке просил выделить больше? У меня только что последнего бойца с наплечником выбили…

– Да, видели мы, – заорал на него в ответ хорунжий, пытаясь перекричать шум боя. – Я тебе оружие где возьму? Нарисую?! Что происходит? Их же не может быть много? И танки откуда?

– С моря! Откель им ещё взяться! – Сотник окинул взглядом собравшееся воинство. – Так, вы трое, – он кивнул полностью экипированным бойцам с потёртыми штурмовыми «калашами», – и ты, Веня, – ещё один кивок на с головы до ног измазанного в пыли мускулистого бойца с «печенегом», пытавшегося как раз прибинтовать себе левую руку, из предплечья которой сочилась тонкой струйкой казавшаяся в темноте чёрной кровь, – пойдёте к северной окраине. Там держится сотня Войцеховского. Идите к ним на линию, а то мне сдаётся, на их стороне пляжи пологие, оттуда они и попрут, уже несколько танков туда как-то притащили. С нашей стороны берег обрывистый – только пловцы шалят немного.

– Если бронетехнику высадили, то точно большой десант… – перебил его хорунжий.

– Или показательная высадка, а настоящий десант где-то в другом месте пройдёт… Ну, шо ты мне мозг ешь, советник? Тебя зачем прислали? Вот давай советуй, что нам дальше делать?

– Сколько у тебя, сотник, народа под рукой? Атаку с той стороны коша отбили?

– Всех, кого здесь видишь – остальные на позициях. У нас тут две неполные сотни, если ты этого до сих пор не понял. Войцеховский передавал пять минут назад, что атаку они отбили и азапы отошли к дюнам. Подпалили два танка, но откуда они взялись, не поймут никак. Потери большие, и если броня ещё раз попрёт – то сомнут их.

– Надо отходить, сотник, – серьёзно и безапелляционо, играя мощными желваками, сказал хорунжий. – Без вариантов.

На мгновение, словно прислушиваясь к их спору, исчезла стрельба, и тишину тут же разорвали гневные выкрики островников, которых быстро успокоил сотник:

– Отходить, говоришь? А ты шо, не знаешь, где проходит наша единственная дорога? По-над самым морем, и посты на ней с самого начала не отвечают. А в горы – как нам с бабами и детьми бежать? Знаешь, что у местных татар нет слова назад, только вперёд – «агла». Так что у нас сейчас только один выход, если нам надо назад – то разворачиваемся и «агла». Вот тут и будем на укреплённых и знакомых позициях их встречать.

Хорунжий недовольно покачал головой, что не укрылось от цепкого взгляда сотника:

– Не нравится?! А мне своих бросать не нравится. Понял? А пробиваться по уже, наверняка, захваченной дороге, где с одной стороны море, а с другой скалы, и семьи вывести? Гиблое это дело. Может, кто и выйдет к Запрудному кошу, да лучше уж тут все ляжем.

– По лиману могут с тыла обойти… – устало и безнадёжно кинул в ответ хорунжий.

– Так там воды пару метров. Баржа с танками не пройдёт, а пехоту мы на косе вырежем. Там видимость полкилометра, не меньше. Что ты от меня конкретно ждёшь?

– Мне кажется, что эта атака в лоб была отвлекающей. Теперь они связали нас боем. Все подкрепления стянуты к берегу – удар же будет нанесён где-то в другом месте.