Багровый рассвет

Нет, неправильно, поправил себя Анатолий, озверели они не от власти и не от безнаказанности. От этого они только проявили свою истинную сущность, до поры скрытую или прикрытую ширмой нормальности. Ну, ничего, эти у нас допрыгались, и остальным недолго осталось. Именно этим и займусь, как только на орбиту вновь попаду, в свободное от несения вахт время. Вот только бы платформа уцелела.

Ещё несколько израненных пленных карателей приволокли из разных мест посёлка, и теперь все они сидели и лежали посреди площади. До них стало доходить, что правила игры радикально изменились, и жертвы теперь станут их судьями, а они, ещё четверть часа назад чувствовавшие себя сверхчеловеками, вершителями судеб и непобедимыми воинами, лежали в пыли у ног тех, кого они ещё несколько минут назад считали возможным безнаказанно расстреливать и пытать.

Над всем этим грозовой тучей висело тягостное, недоброе молчание – люди стояли молча вокруг нелюдей, и в глазах всех читался один приговор: смерть.

Когда капитан вошёл в круг, все уставились на него, словно ожидая сигнала или команды. Но всё закончилось быстро, наверняка быстрее, чем того требовала месть, разгоревшаяся в глазах и душах людей. Послышался рокот мощного дизеля, и из-за разбитого дома с торчащей из него обгоревшей задницей БТР появился танк, притащивший за собой тучу воняющей дизельным выхлопом пыли. На башне танка красовалась всё та же эмблема с чёрным солнцем и надпись: «ГБР Спарта – Армия Донецка» – группа быстрого реагирования – сборная солянка из подразделений адовцев.

С танка спрыгнуло несколько человек. Один из них, невысокий, но широкоплечий и мощный, выделялся среди всех и явно был главным – похоже, это и был уже упомянутый комбат. Он протолкался сквозь толпу, а вслед ещё несколько бойцов растолкали народ, оттеснив от пленных. Новоприбывший командир громко объявил:

– Никакого самосуда! Мы не они! Всё по закону сделаем. Они нарушили демаркационную линию, напали на поселенцев и по законам военного времени приговариваются к расстрелу.

Большинство пленных начавших выть и орать, что они не виноваты, и что их заставили эсэсы, но бойцы, не обращая на это внимания, отащили всех к стене одного из зданий. Здоровяк в запылённом камуфляже произнёс короткую речь, больше для народа, зароптавшего от того, что палачей вырвали из их рук.

– Мы их всех туда отправим! – Он ткнул грязным пальцем в небо. – И пусть там он, если, как говорят, он взаправду есть, и разбирается, кто праведник, а кто грешник. Нам тут недосуг в тонких материях нацистов рыться. Руби дрова!

Очередь из ручного пулемёта скосила стоящие съёжившиеся фигурки, разбрызгав на побелённые стены кровавые клочья и выбив куски штукатурки с осколками кирпича. Солдаты, не говоря больше ни слова и не оглядываясь, помогли оставшимся поселенцам забраться в нутро захваченного бэтээра. Раненых уже перевязали санитары, а тех, кто не мог двигаться, загрузили со всей осторожностью в кузов подъехавшего грузовика, в котором пришлось освободить место от патронных цинков и множества канистр с топливом.

Комбат, разобравшись со срочными делами и о чём-то переговорив с сержантом, подошёл к Анатолию.

– Командир сводной патрульной бригады майор Иловайский. Мы всегда рады союзникам на нашей земле. Как только сможем, то переправим вас за Занавес.

– Капитан ВКС Российской Империи Анатолий Ледов. Спасибо! Если есть возможность, то сообщите о моей посадке. Пусть передадут дальше – это очень важно.

Комбат отрицательно покачал своей большой бритой головой.

– Связи нет уже почти сутки, – он кивнул в небеса, – с того самого момента, как началось это светопреставление. Все спутники, похоже, отключились. Нет даже сигналов джи-пи-эс и глонас. Так что только по старинке передадим до границы в целости и сохранности с курьерами. Не впервой такое…

Комбат не выглядел сильно расстроенным или растерянным из-за потери связи – он, как и его люди, крепко знал своё дело. Проблемы со связью тут случались всегда, а ещё недавно её и подавно не было. Но всё же происходившее на орбите, да ещё приземлившийся далеко от спасательных зон космонавт заставили его насторожиться. Происходило что-то действительно странное, и он должен понимать – что, чтобы в случае изменения ситуации принять правильные решения. Поэтому, помолчав несколько секунд и внимательно разглядывая Анатолия, словно ожидая каких-то разъяснений, он спросил напрямую:

– Так, что там у вас наверху стряслось, что такой фейерверк в небесах устроили?

– Нападение извне. Платформа, та, на которой я был, видимо, сбита или сильно повреждена. Мой напарник погиб. Во всяком случае, эвакуироваться он не успел, – не особо желая вдаваться в странные и для него самого непонятные подробности, ответил космонавт. – Потому меня и следует поскорее доставить к нашим. Может, чем-то смогу помочь…

– Платформа, та, что над нами висела?! Плохо, – помотал головой комбат и что-то тихо заговорил в ларингофон, отвернувшись.