Бай Юй Цзин — Сутра Ста Притч

Однажды Чжуан-Цзы вместе с Хуэй-Цзы прогуливался по мосту над рекой Хао. Чжуан-цзы сказал:

— Рыбы выплыли, чтобы порезвиться на свободе, и этому рыбы радуются.

Хуэй-Цзы возразил:

— Но ведь вы — не рыба. Откуда же вы знаете, чему рады рыбы?

На это Чжуан-Цзы ответил:

— Но ведь вы — не я. Откуда же вы знаете, что я не знаю, чему рады рыбы?

Такое совпадение приёма вряд ли случайно, особенно если вспомнить, что Гунавриддхи, согласно данным его биографии, занимался в молодости даосской практикой и, следовательно, должен был знать Чжуан-Цзы — одно из основных произведений даосского толка. Можно также показать, что и последовательность вопросов, которые брахмачарины в "Сутре ста притч" задают Будде, и сама их тематика, и ответы Будды — всё это ближе к китайской традиции, чем к проповедям Будды, как они излагаются в сутрах махаянской школы.

В истории буддийской литературы в Китае мы знаем целую серию произведений, которые составлены внутри страны, переводами не являются и рассчитаны на вкусы и требования китайского слушателя или читателя. Цель таких сочинений — сообщить, как относится буддизм к тем понятиям, которые в буддийском каноне не рассматриваются, но в жизни Китая чрезвычайно важны. Одним из таких понятий является сыновняя почтительность. Несмотря на местное происхождение, подобные произведения оформлены как сутры и сказанное в них приписывается Будде. По-китайски они именуются "поддельными" или "сомнительными" сутрами, в европейской же науке их обычно называют "апокрифами" или "апокрифическими сутрами". В "Каталоге годов Кай-юань" имеется специальный раздел, посвящённый "поддельным сутрам". Значит, в VIII в. факт апокрифичности ряда сутр был ясно осознан, и неудивительно, ибо большинство из апокрифов танского времени, появлявшихся в этот период в массовом количестве, преподносят смесь вульгаризированного буддизма и традиционных китайских представлений. До периода Тан дело обстоит сложнее. В ранних дотанских каталогах нет специального раздела "поддельных сутр". Это не значит, что апокрифов в то время ещё не было. Однако, во-первых, само понятие апокрифа ещё не осознано и выделения апокрифов как особого течения китайской литературы в буддизме ещё не произошло; во-вторых, само выделение для исследователя связано с большими трудностями, так как апокрифичность произведений, которые можно отнести к этому разряду, не столь очевидна, как в танский период. Поэтому каждый раз, когда есть подозрение на апокрифичность, произведение приходится тщательно анализировать. Признаки, которые удалось выявить при рассмотрении особенностей "Сутры ста притч", позволяют уверенно отнести её к числу апокрифов, оформившихся весьма рано.

Будда и Брахмачарины

Однажды Будда находился в столичном городе Правителя Индии, в одном из главных мест, с которым соотносят проповедь Будды, в бамбуковой роще Цяофэн, вместе с великими бхикшу[1], бодхисаттвами-махасаттвами[2] и с восемью видами небожителей и драконов — всего было тридцать шесть тысяч человек.

Было тогда среди собравшихся пятьсот брахмачаринов[3], которые исповедовали иные учения. Они поднялись со своих мест и, обращаясь к Будде, сказали:

— Мы слышали, что учение Будды обширно и глубоко, что никто не может его постичь, поэтому мы и пришли покорнейше просить, чтобы ты только разъяснил нам его.

Будда сказал:

— Очень хорошо.

Брахмачарины спросили:

— Мир есть нечто или ничто?

Будда ответил:

— И нечто, и ничто.

Брахмачарины спросили:

— Если он нечто, то как же ты говоришь, что он ничто? А если он ничто, то как же ты говоришь, что он нечто?

Будда ответил:

— Живущий скажет нечто; умерший скажет ничто. Поэтому я и говорю и нечто, и ничто.

Брахмачарины спросили:

— Из чего рождаются люди?

Будда ответил:

— Люди рождаются из зерна.

Брахмачарины спросили:

— Из чего возникли пять зёрен?

Будда ответил:

— Пять зёрен возникли из огня и ветра, что из четырёх великих стихий.

Брахмачарины спросили:

— А откуда взялись огонь и ветер, что из четырёх великих стихий?

Будда ответил:

— Огонь и ветер из четырёх великих стихий возникли из отсутствия чего бы то ни было.

Брахмачарины спросили:

— А откуда взялось отсутствие чего бы то ни было?

Будда ответил:

— Из отсутствия чего бы то ни было.

Брахмачарины спросили:

— Из чего же возникло отсутствие чего бы то ни было?

Будда ответил:

— Оно возникло из собственной сущности.

Брахмачарины спросили:

— А собственная сущность откуда взялась?

Будда ответил:

— Из нирваны.

Брахмачарины спросили:

— А откуда взялась нирвана?

Будда сказал:

— То, о чём вы сейчас спрашиваете, настолько глубокие вещи! Нирвана — это дхарма[4], которая не рождается и не умирает.

Брахмачарины спросили:

— А ты, Будда, это нирвана или ещё нет?

Будда ответил:

— Ещё не нирвана.