Байерс плюс Уилер (СИ)

От этих слов, которые Уилл и сам часто себе повторял, внутри все леденеет и стынет. Он — больной. Ненормальный. И если всё выяснится, то от него отвернутся все. Нет, значит ни в коем случае нельзя допустить, чтобы хоть кто-то об этом узнал, особенно, Майк, который отчего-то именно сейчас не отводит взгляда от Уилла.

— Это отвратительно! — Лукас всем своим видом показывает, как ему не нравится сама мысль об однополых отношениях, делая вид, что его тошнит.

— Это не должно вообще тебя касаться, — без эмоций пожимает плечами Майк. — Это же личное…

— Да тебя бы первого стошнило, если бы ты увидел на улице такую сосущуюся парочку! — дразнит его Лукас, и Уилл тотчас чувствует, как настоящая тошнота подкатывает к горлу.

Майк может сколько угодно защищать свою позицию, доказывая свою толерантность и цивилизованность, но узнай подобное он о своем друге, Уилл почти уверен, что Майку эта идея перестанет нравиться. А если он еще и узнает, о чем думает Уилл, когда смотрит в эти голубые глаза, подернутые дымкой, то непременно даст ему в нос и никогда больше в жизни с ним не заговорит.

— Окей, а если бы узнал, что кто-нибудь из твоих друзей… — Майк осторожно переводит взгляд на Уилла, и глаза у того расширяются от ужаса. Что Майк сейчас хочет сказать? Он знает? Или просто выпендривается? — Скажем, Дастин…

— И слышать ничего не хочу, — кривится Лукас, — я бы нашел ему девчонку, и вся дурь из его башки бы выветрилась.

Уилла слегка отпускает, и он неопределенно дергает плечом, надеясь вклиниться в беседу и оттащить уже их двоих от этого дурацкого дерева и скользкой темы. Но Майк неожиданно увлекается в спор, и Лукас получает еще одну возможность попререкаться вволю.

— Ты слишком часто видишь гомосексуальный подтекст, Лукас, — насмешливо подмигивает Уиллу Майк. — Может, ты просто сам немножко латент…

— Да пошел ты в задницу! — шутка перестает казаться Лукасу смешной, как только она начинает касаться его персоны. — Это омерзительно вот и все! Я хочу, чтобы мир вокруг нас был нормальным и здоровым без этих… этих… извращенных уродов.

— Без Фредди Меркьюри, — заботливо подсказывает Майк, — например.

— Это другое! — хмурится Лукас и хватает ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, забывая аргументы, которые готовил, должно быть, заранее.

— Парни, — вяло встревает Уилл, стараясь не смотреть больше на дерево и вырезанные слова, — может быть, мы…

— Уилл, а ты что думаешь? — этот вопрос задает Лукас, но Майк судя по всему поддерживает его в выборе.

— Я? — удивленно выдыхает Уилл, совершенно не ожидая такого вопроса, последние минуты его присутствие напрочь игнорировалось и Майком, и Лукасом.

— Ну не я же, — передразнивает чернокожий парень. — С Майком всё понятно: он жалостливый либеральный гомофил. Ты тоже на стороне сладеньких?

— Я? — снова повторяет Уилл и понимает, как глупо сейчас выглядит.

Майк смотрит на него с интересом, и Уилл сжимает ладони в кулаки, чтобы собраться с силами и выглядеть при этом не таким уж растерянным.

— Нет никаких сторон. Любить человека своего пола — неправильно, это психическое отклонение. К тому же, это действительно мерзко, Лукас.

А еще более мерзко то, что приходится лгать друзьям. Лукас довольно поднимает вверх кулак и подмигивает Майку, будто это что-то колоссально изменило в их споре. Майк же смотрит слегка разочарованно, ведь обычно Уилл бывает на его стороне. Но не скажешь же ему: «Хей, парни, я ночами только и мечтаю встать на колени и отсосать Майку, потому что лучше никого для себя не вижу».

Сдохнуть можно.

— Ну, мы идем или что? — Уилл поворачивается к дурацкой надписи спиной и первым уходит вперед, даже не оборачиваясь, чтобы проверить идут ли за ним друзья. На душе противно и липко, ему хочется забыться и уснуть под тонной одеял.

2

Майк получает письмо с ответом из университета первым из их фантастической четверки, и, разумеется, его приняли.

— Меня приняли! — выдыхает он в трубку сонному Уиллу, который пока даже не понимает, что за время дня сейчас. — Приняли!

На часах в прихожей 6:45, и Майк сообщает ему об этом первому. В любом другом случае, Уилл был бы безумно счастлив, что у Майка нет никого ближе, только вот письмо означает конец всего. Он пытается на ощупь найти стул, а когда у него не получается, то просто оседает на пол рядом с телефоном.

— Поздравляю, — охрипшим голосом булькает Уилл и откашливается, пытаясь согнать остатки дремоты.

Он действительно рад за Майка, но ведь никто и не сомневался в ином исходе. Майк слишком хорош, чтобы остаться в их городе навсегда.

Майка ждет большое будущее.

— Я первый, да? — на заднем фоне Уилл слышит радостные выкрики мамы Майка, которая тоже уже все поняла и спешит разбудить всех сразу этой новостью.

И Уилл так явно видит эту картину, что в животе растекается что-то холодное и липкое.

Майк уезжает.

— Я первый получил письмо из всех нас, да?

— Ну да, — неопределенно протягивает Уилл, машинально наматывая провод трубки на палец.

Должно быть голос у него не самый радостный, поэтому Майк неожиданно понижает голос и утешающее говорит: