Байкал. Книга 3

Долина как всегда представлялась настоящим земным раем: раскрытое небу и солнцу пространство, спрятанное от ветров при этом, берёзы, трава и цветы, шелестят листьями, колодец и ручей, срывавшийся, должно быть, ниже с утёсов водопадом, я ни разу к краю не подходил. За домом я заметил куриц и петуха, важно расхаживающего между них, словно завидев меня, он замахал крыльями и прокукарекал радостно и громко, то ли приветствуя меня, то ли возвещая хозяевам, что явился непрошенный гость. Но, видимо, второе, потому что вышла на крыльцо одна из неразличимых сестёр и, увидев меня, всплеснула руками и поспешила назад в дом, сообщить. Странно, что они не на воле, погода стоит чудесная, здоровы ли?

Впрочем, скоро всё объяснилось: на крыльцо, не торопясь, вышел Эрик, а из-за его спины выглядывала Игрива, и одна из сестёр с Заряном на руках. И ребёнка было странно видеть таким маленьким до сих пор…

– Галалий! – притворным голосом произнёс Эрик и усмехнулся как-то гадко. – Рад видеть здоровым.

Странно, отчего мне кажется, что он вовсе не рад мне? Почему так холодно посверкивают его глаза? Что могло случиться за это время?

– Погостить? Али причина какая? Дом отстроить помочь тебе наново? – сказал он, всё же сделав пару шагов с крыльца мне навстречу. – Заходи, отведай трапезы с нами, не погнушайся. Ну-ка, Серая-Белая, соберите-от на стол, и мёду и вина достаньте, Галалий вино любит, особливо зелёно.

До чего же странно говорит он, и смотрит так, как я давно уже не помню. Я не стал спорить, пусть собирают на стол, я пока хотел переговорить с братом. Но Игрива будто нарочно не отходила от него, уцепившись за локоть, словно её кто-то подучил не оставлять его со мной наедине. Но, думаю, так и было. На моё счастье заплакал Зарян, и она вынуждена была отвлечься, взяла малыша на руки и ушла с ним в дом, несколько раз недовольно оглянувшись, уколов меня злым взглядом через плечо.

– Ты что, Ар? Насупился, бледный. Тебе отдохнуть надоть, не то заболеешь, – сказал Эрик, как ни в чём ни бывало. Словно и не было последних месяцев, не было ни битвы, ни Завесы и его мольбы за меня или он думает, я не слышал их…

– Что с тобой, Эр? Ты што, будто грибов дурных наелся? Мне чаялось, мы совсем по-иному говорили с тобой, – сказал я, заглядывая в его глаза поглубже, что там? Что он прячет опять?

Эрик засмеялся и опять поддельно. Что с ним?

– Много времени прошло, – сказал Эрик.

– Много? – изумился я, что он говорит? Али я ума лишился?

Но Эрик сверкнул глазами зло и, не выпуская кривенькую усмешку с губ, произнёс:

– Иногда, брат Галалий, и миг быват очень долог.

– Какой миг, что ты городишь опять? Что опять в ум себе забрал? В чём мою вину видишь перед собой? – я снова почувствовал себя без вины виноватым, как бывало уже чёртову уйму раз с ним. Да почти всю нашу жизнь с недолгими перерывами.

– Да ни в чём, Ар, конечно, твоей вины нет, – фальшивая усмешка, наконец, растворилась на его лице и он, бледный от злости, проговорил: – никакой твоей вины нет в том, что сей день видеть тебя я не могу! И не смогу ещё много времени.

– Что? Ума ты лишился? Что случилось? И когда? – я не мог понять, что так злит его, что могло произойти за то время, коротко оно было или долго, как принёс он меня, на своей ведь спине нёс до места Силы, и вдруг… Что с ним сделалось там?

– Давно, однако, случилось, мно-ого лет уж тому, – прожигая меня глазами, проговорил Эрик. – На камне том, где ты… Где Аяю посвятил ты в предвечные… Что было? Всё мне показали, я всё видел.

– И что?! – изумился я. – Боги… Чего ты не знал? Чего не видел? Она жена мне многие годы…

– Жена?! Жена она тому, кто сегодня в землю навеки вечные ложится, Марею! А тебе не была, самоуправно ты…

– Ты мне… – я задохнулся. – Ты… Ты пенять мне будешь?! Ты вор! Ты охальник и насильник чёртов!

Эрик выпрямился и, дрогнув ноздрями, проговорил вполголоса:

– Тише ты! – и обернулся на крыльцо. – Орёшь, как безумец! Явился с лица как есть чумовой, лохматый, полуодетый. Чего ты хочешь?

Я тоже выпрямился, отступая немного.

– Мне… я считал, ты…

– Ты думал, я с тобой Аяю искать понесусь по Байкалу? И понесся бы, а далее? – едва слышно, задыхаясь от злости, клокочущей у него в горле, проговорил он. – Думаешь, найдём, и я вас поздравлю в воду Байкальскую войти? Благословлю, красного угощения отведаю и подарков на свадьбу вашу подарю? Ты в уме ли?

Действительно глупо получалось, очень глупо, и я сам в странной, конечно, безумной надежде явился к нему. Всё вернулось на свои места, как было всегда, все наши десять с половиной веков, передышка-замиренье вышла лишь на время смуты и нашествия, теперь же, когда всё позади, когда… Теперь мы опять врозь?

– Врозь-врозь, – зло подтвердил Эрик, отворачиваясь снова к дому, поглядывая, не маячат ли нам трапезничать.

– Что ж ты у Смерти-от меня отнимал? – с обидой проговорил я. Ей-богу, мне казалось, я как в детстве зареву, вот слабость какая овладела. – Отпустил бы, тем более самого тебя не трогал никто!