Байки Чёрного Майя (СИ)

- Как можно, хозяин! – даже обиделся страж. – Сегодня же передам, как велели…

- Ну, ступай тогда.

- Слушаюсь!

На следующую ночь, когда друзья играли пятнадцатую по счету партию в осточертевшую обоим АэнАрду, в дверь постучали.

- Да-да? – Майя лениво приподнял изящную черную бровь. Встревоженный Финрод дернул острым ухом.

- Уважаемый Муфхар-иргит приветствует Гортхара-сама у порога его жилища! – сообщили из-за двери.

- Ой! – Гортхауэр подпрыгнул в кресле, – Зови скорее!

Он в бешеном темпе принялся запихивать ногой под стол пустые винные бутылки: Финрод за этой суетой даже взглядом не поспевал. Едва таирни успел до полу одернуть скатерть, дабы скрыть следы былого веселья на полу, резные створки мореного дуба торжественно открылись, и в залу, опираясь на посох, вошел старый орк в белых одеждах. Витой пояс его украшал цельный волчий хвост рыже-коричневого цвета.

- Мир тебе, о, Великий! – с достоинством поклонился старец.

- Муфхар-сама, мое почтение! – Черный Властелин ответил поклоном, сложив ладони перед грудью, и стянул на пол две подушки. Муфхар-иргит опустился на одну из них, поджав ноги. Гортхауэр уселся напротив в такой же позе. Фелагунд ничего не понял, но на всякий случай тоже перебрался на пол. И тотчас же пожалел – ноги от непривычного сидения мгновенно устали и начали гудеть.

Легко и непринужденно Гортхауэр заговорил с гостем. Увы! Тщетно Финрод топорщил чуткие заостренные уши: беседа происходила на незнакомом наречии – теперь он не понимал ни слова. Сообразил он только, что «иргит», кажется, означает нечто среднее между магом, мудрецом и старейшиной, а также уловил уже знакомое слово «Сулху-ар-бан» – кажется, Тху говорил именно так? В остальном же смысл речей остался тайной, однако, за время недолгой беседы эльфу показалось, что старый орк с каким-то особенным интересом посмотрел на него, но тотчас отвел взор глубоко посаженных глаз.

Окончив разговор, собеседники поклонились друг другу все тем же странным манером, встали (Финрод обзавидовался, насколько легко его друг вернулся в вертикальное положение), попрощались, и орк ушел. Финрод еле дождался, пока резные двери закрылись за ним.

- Ну, о чем вы говорили? – немедленно начал расспрашивать он друга. Но тот сделал загадочное лицо и, подняв вверх указательный палец, сообщил только:

- Это – секрет!

- Тху, хорош издеваться! – нетерпеливо дернул ухом бывший государь Нарготорода. Он и сам не мог объяснить, отчего его настолько раздражает эта дурацкая фраза и сопровождающая ее таинственная ухмылка. Но к счастью, Черный Майя не имел привычки впадать надолго в этот имидж.

- А я и не издеваюсь. Будет тебе Сулху-ар-бан!

За две недели до обещанного праздника эльф буквально извелся. И ладно, если бы только сам – Гортхауэра он достал так, что бедняга Сотворенный, не зная, куда деться от страдающего бездельем друга, сунул ему самоучитель иртха’ин-кхур и мрачно пообещал через неделю прийти и проверить уровень знания «великого и могучего». Но мерзавец Фелагунд, помимо прочих дарований, обладал еще и исключительными способностями к изучению иностранных языков. Оккупировав хозяйскую библиотеку, он закрылся там, и до поздней ночи шуршал какими-то пергаментами и скрипел пером. По прошествии четырех дней затворник вылез на свет с невыспавшимся, помятым, но счастливым лицом прилежного ученика. Первым, что услышал в то утро Гортхауэр, была поэма «О Рраугнуре Лунном волке и Великом Духе Севера» на языке оригинала. Одним словом, скучать в ожидании праздника не пришлось никому, и вот этот день настал.

Едва свечерело, за ними зашел Гуфхат, тот самый стражник, у которого «хозяин» расспрашивал о сроках проведения Сулху-ар-бана. Гортхауэру собраться было – только подпоясаться: он сменил туфли на высокие сапоги с пряжками, накинул поверх рубашки черную кожаную куртку в жутких металлических заклепках и слегка причесался. Фелагунд же копался долго, и, в основном, в соседней комнате. Слышался звук хлопающих дверок шкафа, скрип петель, какой-то звон. Наконец, он вышел, неся с собою что-то, завернутое в полу знаменитого фиолетового плаща.

- Тху, я вот тут подумал… вина-то сколько брать? – озабоченным тоном поинтересовался он. Майя сделал страшные глаза и, шикнув, незаметно отобрал у эльфа компрометирующую ношу.

- Сдурел? Они вообще не пьют, понял? Не принято это у них… – шепнул он вскользь.

Огромная лесная поляна была щедро залита светом праздничных факелов. Праздничных – потому что использовались оные исключительно для красоты – Ночной народ, подобно Старшим, отлично видит в темноте. Двое друзей и их провожатый-орк радостно озирались вокруг, настраиваясь на атмосферу царящего веселья. Черный Майя улыбнулся до ушей и тряхнул стянутым на затылке хвостом волос цвета воронова крыла.

- Э-эх! Двести лет на Сулху-ар-бане не был! – мечтательно протянул он, но тотчас же вделал виноватое лицо: – Ой, вру: двести тридцать семь!

Финрод с удовольствием расхохотался в ответ, и, оглядевшись, заметил исчезновение Гуфхата. Приятели оказались предоставлены сами себе.