Байки из мавзолея. Роман в анекдотах

— Бертик, кто сумел возбудить в тебе столь ужасную фантазию? — спросила прочитавшая книгу супруга.

— Россия, мамочка, Россия!

— Как?

— Я ничего не придумал. Я только описал возможное коммунистическое завтра.

— Элои, у которых жизнь вечный праздник, — это понятно. Но откуда взялись эти мерзкие твари — морлоки?

— Оттуда же, мамочка, оттуда! Там на каждом углу висят дурацкие лозунги: «Партия — наш рулевой!»

— И что?

— С будущим рулевых — все ясно. А я еще подумал: что будет с теми, кто сидит на веслах?

Неугомоны

Теплыми летними вечерами после работы народные комиссары собирались в Тайницком саду. Они рассаживались за простыми деревянными столами на строганых деревянных лавках. Они отдыхали.

Цюрупа организовывал пиво и все, что к нему полагалось. Яков Свердлов обеспечивал молоденькими подавальщицами. За Луначарским оставалась культурная программа.

Бывшие революционеры не спеша потягивали пиво и разделывали нежных розовых креветок и красных клешнястых раков. Они обстукивали жесткую воблу о спинки лавок и сочно обсасывали соленые янтарные спинки, нагнетая тягу к пенному напитку.

А за высокой кремлевской стеной люди, слыша стук, уважительно замечали друг другу:

— Наши-то, поди, все коммунизм мастерят!

— Неугомоны!

Барышни сноровисто меняли грязную посуду на чистую, уносили остатки еды и приветливо улыбались, когда маршалы трудового фронта пощипывали их за бедра. Было хорошо…

Не пил только нарком продовольствия Цюрупа. Он свою долю передавал в детские дома. Он вообще постоянно кому-то что-то передавал. Возле места его службы взад-вперед днем и ночью сновали грузовики.

Потом начинали песни.

— Вечерний звон… — заводил тучный Луначарский.

— Дон, дон! — хором подпевали ему коллеги.

— Вечерний звон…

— Дон, дон!

— Как много дум…

— Дон, дон!

— Наводит он…

— Дон, дон!..

Слитно и уверенно звучали голоса. Сила и мощь ощущалась в подпевках. И чувствовалось, что много, ой как много еще наворотят совсем недавно вышедшие из тюрем государственные мужи. И сколько сил и здоровья они отдадут, чтобы никогда не вернуться на узкие нары, к вонючей параше и злым вертухаям.

Потом переходили к своим, революционным.

— Вышли мы все из народа… — зычно запевал нарком просвещения.

Остальные тоном ниже продолжали:

— Дети семьи трудовой…

А Луначарский речитативом на их голоса накладывал свое:

— И больше никогда туда не вернемся.

Он истово крестился. И соратники осеняли себя крестным знамением.

В песнопениях не участвовали только двое: пролетарский вождь и страж революции. Они и на отдыхе продолжали трудиться, решать важные государственные дела.

Подчиненные главного чекиста без устали подносили ему бумаги со списками. Он их быстро просматривал, ставил визу: «Прошу разрешить!» И передавал начальнику.

Тот, тоже недолго раздумывая, ставил резолюцию: «В расход!». Курьер рысью уносил подписанную бумагу, чтобы тотчас же вернутся с новой.

— Скажите-ка, батенька, — справился как-то Владимир Ильич у своего сподвижника, — а как вам удается так быстро распознать врага?

— А вам?

— Я вам доверяю.

— А я — своим сотрудникам. Если человек попал в список — он непременно враг.

— Так вы даже их фамилии не успеваете прочитать.

— Если я буду тратить время на чтение, то когда мне ловить врагов?

— Экий вы, батенька, деловой… Скажите, а не слишком ли много людей вы направляете туда? — он показал рукой в сторону курьера.

— Никак нет. Я выполняю главную задачу революции — создаю людям лучшее будущее.

— Ну-ка поясните.

— Прибыль, согласно Карлу Марксу, делится на всех.

— На всех.

— Значит, если людей будет меньше, каждому достанется больше. Жизнь его улучшится. И это именно то направление, куда нас ведет партия.

— Так-то оно так… — неожиданно задумался Владимир Ильич. — Ладно, давайте вашу бумагу.

И вот тут произошел исторический сбой. То ли он слегка перебрал с пивом, то ли глава ЧК его с настроя увел, только резолюцию он наложил неразборчивую.

Сотрудники железного Феликса головы сломали, пытаясь разобраться. И в лупу смотрели и по буквам читали. И поступили, как увидели: «В пароход!»

Людей из очередного списка погрузили в пароход и отправили в страну Финляндию. А они, как только там оказались, сразу побежали в генштаб к финским генералам и принесли ему план укреплений от соседей. И даже сами брались воплотить этот план.

За авторством они не гнались и потому эти укрепления получили название «Линия Маннергейма».

Только ни Феликс Эдмундович, ни Владимир Ильич об этом так никогда и не узнали.

Корешки

Тайна аттестата

Жизнеописание вождя подходит к завершению. Остались еще несколько лет, которые ничего нового не внесут. Ужасные, кстати говоря, годы: слабоумие, маразм, короткие и редкие прояснения сознания. Поэтому пропустим их.

Повествование движется к концу. А вопросы остаются. Как Владимир Ильич стал вождем? Благодаря чему?

Вроде бы — рядовая семья, обычная жизнь. Оба родителя — педагоги. И не простые. Папа трудится на высоком посту, на государственном поприще.

Мать имеет диплом школьной учительницы младших классов.