Байки о любви, семье и теще

В конце концов теща окончательно допекла, и Иваныч понял, что с ней нужно бороться как с лютым врагом. Ему, как считал Иваныч, уже не двадцать, чтобы с ним обращались как со щенком. Он сорок с лишним лет прожил на этой грешной земле, и половину всей сознательной жизни терпел от тещи укоры да упреки. То это не так, то то не эдак...

Последняя стычка, которая переполнила терпение Иваныча, произошла вчера. Он у соседа заигрался в шахматы и совсем забыл включить на запись видеомагнитофон - по телевизору показывали очередную серию мексиканского сериала. Какого именно, Иваныч и сейчас бы не сказал. Все эти мыльные оперы выводили его из себя. Ему, как вчера, позавчера, как и месяц назад велено было лишь нажать в нужное время на кнопочку "видика" и записать кинофильм. Все. Вечером после работы "мамочка", которая исполняла почетные обязанности уборщицы в местном клубе, очень любила завалиться в кресло и заглянуть в мир полный роскоши, несчастной любви и скандалов. Но Иваныч заигрался в шахматы...

К оскорблениям типа "пня, на который писают собаки", ненаглядный зятек уже привык. Но в этот раз обошлось без пней. Теща негодовала так, что даже высказала угрозу: дескать, за такое неуважение к её персоне, ему, Иванычу, и дурной башки мало отрубить. Не нужна ему эта башка, если в ней Богом запланирована только одна извилина.

Ну, что ж, подумал Иванычу, пусть будет так, как сказала "мамочка".

На другой день после скандала он раздвинул половинки старого круглого стола, покрыл его белой скатертью и в самой середине прорезал в ней дыру. Когда до прихода тещи оставалось несколько минут, густо размазав по скатерти кровавый шашлычный кетчуп, Иваныч нырнул под стол, и просунул голову в прорезь. Он насколько мог высунул язык и глянул на себя в огромное зеркало, которое стояло как раз напротив стола, - картина была ужасающая. Лужа крови и бестолковка в самом центре стола. Такой вот десерт. "Ну что, теща, хотела его светлую голову - так получай!"

В прихожей скрипнули половицы, и Иваныч закатил глаза. Он видел, как теща отворила дверь в комнату и сразу кинула взгляд на настенные ходики: сколько там времени осталось до любимого сериала? И только сняв платок, увидела неожиданный настольный натюрморт.

Душераздирающий вопль, наверное услышали даже рок-музыканты, которые репетировали в местном клубе. Теща начала бегать вокруг стола и, словно наседка, хлопать себя руками по бокам. Кто бы знал, сколько сил приложил Иваныч, чтобы сразу не выдать себя и не рассмеяться! Наконец, когда теща, забежав ему за спину, перешла на ритмичные завывания, зятек повернулся к ней и угрожающе произнес: "Мя-у-у".

Теща от ужаса побелела и тут же грохнулась на пол.

Продолжение фильма ужасов возобновилось через полчаса. На кровати, рядом с зловещим столом, на котором была водружена голова зятя, в обморочном состоянии лежала теща, и врачи старались вернуть её в этот мир. На кухне Иваныч давал показания участковому:

Она на меня всю жизнь гавкала, а я один лишь раз даже мявкунть не успел...

- Если помрет старуха, мявкать тебе, Иваныч, лет десять на тюремных нарах, - записывая показания, сказал милиционер.

- За что? За шутку-то?

- За неудачную шутку.

- В комнате раздался стон тещи, и Иваныч обрадовался:

- Что с ней сделается! Она ещё всех нас переживет.

Участковый закрыл папку с протоколами и поднялся.

- К счастью, тебе крупно повезло.

- К сожалению, - внес поправку Иваныч. - Лучше уж в тюрьме сидеть.

Милиционер уже взялся было за ручку двери, но в последний момент, о чем-то напряженно раздумывая, обернулся:

- А что в качестве крови использовал? Кетчуп?

- Ага, шашлычный, - ответил Иванович.

Страж закона опять задумался.

- А как думаешь, если куриную кровь использовать, правдоподобнее будет?

- Это особой роли не играет. Здесь эффект неожиданности нужен. А что, у тебя тоже теща есть? - спросил Иваныч.

1999 г.

ПЕЛЬМЕНЬ

Вирабыч - хирург от Бога. Уважаемый на работе человек. Если случается сложнейшая операция - делает её, как правило Вирабыч. Конечно, незаменимых людей нет, и в клинике есть и молодые врачи, кто мог бы провести операцию на высоком уровне. Но и пациенты и коллеги доверяют располосовать брюхо или грудину чаще всего Вирабычу.

А после операции Вирабыч заходит в ординаторскую, устало садится на стул и из мензурки наливает полстакана спирта. Ровно сто граммов. За успех. За спасенную жизнь. Водку Вирабыч не пьет. Как никак, водка - есть разведенный водой спирт. А все то, что разводится - ничего хорошего не приносит. И руки у многих хирургов уже к сорока годам начинают дрожать только потому, что они игнорируют спирт. А если начинают дрожать руки - то хирург кончился. Остается лишь два пути - либо идти на пенсию, либо менять специализацию.