Байки с Лубянки

Итак, когда подошел троллейбус, наш интеллигент тщательно вытер ноги об асфальт. Затем снял и повесил на столб свое кожаное пальто, вошел в салон и поздоровался с пассажирами, сначала по-английски, затем по-русски. Спросив разрешение дам, снял пиджак и повесил его на спинку сиденья. Пройдя в начало салона, он расположился на переднем сиденье, где стал изучать полученные секретные материалы. Скромно, интеллигентно.

На следующей остановке через переднюю дверь вошла девушка, при виде которой, как галантный кавалер, наш коллега поднялся:

— В присутствии дамы не могу сидеть!

Спрятав на теле полученные от источника материалы, он через две остановки вышел.

Когда все обстоятельства были сведены в единую цепь, мы поняли, что губит людей не пиво, а природная интеллигентность, не позволяющая входить в пальто в городской транспорт.

…Рапорт на увольнение бедолага подал сам.

Смотри под ноги!

Азарт сродни вирусу. От него весь организм страдает: и душа, и голова, и тело.

Морозной зимой реализовывали дело по хищению оружия. Долго за торговцами охотились, долго ждали. Но вот наконец! Идет команда: «Будем брать!» И оружие у бандитов, и покупатель при деньгах. Славненько!

Рванули на нескольких машинах в Московскую область. Темно, хлопья снега, словно занавес парчовый. Не видно ни зги. Но прилетели на место, сориентировались. Вот уже и наружная разведка встречает. Замерзли бедолаги, всеми членами звенят — за версту в ночной тишине слышно.

Так, мол, и так. Все клиенты на месте. А место это — гараж на огромной автостоянке. Подтянулись. Рассредоточились. Первыми, естественно, «тяжелых» выставляем. А «тяжелыми» у нас называют группу захвата, потому что на теле и в руках у них килограммов по сорок. Бронежилет, разгрузка с магазинами, рациями и прочей дребеденью. А голова, как шар чугунный, в бронированном шлеме с забралом.

Напряглись, сосредоточились, приготовились к рывку.

Крикнул начальник: — Атака! — рванули бойцы двери гаража, азартно гаркнули в несколько глоток:

— Стоять! КГБ! — И… испарились. Только что были, а вот уже и нет. Мистика и ужас одновременно.

А в гараже три мужика у верстака сделку обмывают. Видно, только что стакан опрокинули, да так и застыли с закуской в руке. Что там Гоголю с немой сценой в «Ревизоре»!

Стоим, смотрим друг на друга, а в воздухе мат висит и непонятно, кто такие художественные рулады выписывает.

А голоса чуть ли не из преисподней слышатся. Глянули под ноги, а там открытый зев черного погреба. Вот в него-то, как в волчью яму, вся группа захвата и ушла.

Удивительно, как столь затяжной коллективный полет на глубину трех метров не имел жертв и разрушений. «Тяжелые» вылезли без единой царапины.

Но с той поры свой азарт контролировать стали, да и под ноги, входя без приглашения, смотреть стали.

Пронесло…

Один молодой опер сопровождал спортивную делегацию за границу. Шел сентябрь 1983 года. Именно в том сентябре советские войска ПВО сбили южнокорейский «Боинг».

Атмосфера вокруг спортивной делегации была, прямо скажем, не ахти.

Каждый день спортсмены сталкивались с какими-нибудь провокациями. То листовки разбросают антисоветские, то пикеты выставят рядом с гостиницей. Молодой опер впервые в такую ситуацию попал.

А тут еще перед самой поездкой коллектива сразу несколько измен матушке-Родине было. И естественно, в связи с этим молодого заинструктировали до потери пульса.

День проходит, второй идет. Делегация, как один! Сплоченная, готова на любые подвиги, хоть в атаку на танки.

Только замечает опер, что один из членов команды какой-то не такой. Смурной, пугливый. Замкнулся в себе, держится особняком. К слову сказать, молодой спортсмен был выдающихся способностей, чемпион мира. Газеты о нем писали, как о новой звезде планетарного масштаба. Еще в Москве внимание опера обращали именно на него.

— Береги чемпиона пуще своего глаза! — наставляли. — Подозрение парень вызывает: ходит на концерты в консерваторию и английским в совершенстве владеет. Зачем ему это? Очень подозрительно!

И вдруг эта нервозность. Опер в стойку встал: не деру ли чемпион собрался дать?

Решил почву прощупать. К чемпиону подходит и так и сяк. Мол, что ты, Ваня, голову повесил, что не весел? Родина тебя знает, Родина тебя любит и надеется. Ванюш, что тебя гнетет? Ну, поделись со мной, как со старшим братом. Никому не скажу, пойму тебя, помогу, а?

А тот сопит, краснеет, да еще больше в себя уходит и ни слова, ни гугу!

Оперу совсем тревожно сделалось. Надо бы в посольство сбегать, доложить и посоветоваться, да и этого прохиндея нельзя без надзора оставлять. Еще рванет из гостиницы да как изменит! Что делать?

* * *

Дальше — хуже.

Все на экскурсию, а чемпион в гостинице остается. Все по магазинам, а этот опять отбился от стада, торчит один в гостинице и опера сторонится, как бы стесняется.

Все чего-то покупают, а этот ни цента не потратил, словно ему на этом свете ничего уже не надо: ни махеров для тещи, ни джинсовых брюк для себя.