Байки Семёныча. Вот тебе – раз!

Если честно, друзья мои, вопрос, по которому тогда парни к доктору Альбану прибыли, к этой истории второстепенное отношение имеет. Что уж они там со спикером «замутить» запланировали, то ли концерн международный спроворить, то ли атомную станцию за пару недель возвести, в этом рассказе не главное вовсе. Я об этом как-нибудь потом обязательно расскажу. Не сейчас. Главное тут то, что в Гане елки не растут. Так же как с яблоками и картошкой, про которые раньше рассказал, с елками в Гане неувязочка вышла. Нету. И вот ведь что странно, любого остального дерева хоть завались, а елки или, скажем, сосны какой плохенькой, хоть всю Вольту вкруг обойди, не сыщешь. Тут тебе и махагон, из которого практически вся краснодеревная продукция нашими мастерами выстругивается, тут тебе и сапеле с моаби, нашим не сильно известные. И даже бакаут, особенно Слоном любимый, тут, в Гане, в изобилии произрастает. Бакаут, кстати, Слон любил за то, что если из него неимоверным трудом черенок для лопаты сделать, то черенок тот в твердости своей покруче лома металлического будет и при ежедневном использовании в виде мотиватора рабочего персонала не ломается и, как лом, предательски не гнется. Хорошее, одним словом, дерево. Полезное очень. Да что там дерево! В Гане даже уголь для шашлыков и тот краснодеревный и нашего березового на восемь порядков благороднее будет. М-да… Полны богатством ганские джунгли, но вот елочки какой завалящей во всем этом разнообразии, как сказал уже, хоть умри, а нету. И уже ровно так же, как когда-то с картошки на пуну перешли, а яблоки ерундой типа авокадо да манго заменили, идею с новогодней елочкой парни практически похоронили. Ну на «нет» и суда нет! Не станешь же мукулунгу сорокаметровую в дом тащить и с риском для жизни на ее верхушку звезду пристраивать? Не станешь, потому как не елка вовсе и из-за длины в коридоре угол никак не обогнешь. Оттого свеча в ананасе виделась альтернативой рождественскому дереву до скончания времен, ну, или, на худой конец, до завершения африканского турне.

И тут на тебе – парламент. Вернее, не сам институт высшего проявления демократической формы правления обществом, а исключительно здание, в коем этот институт вольготно, с кондиционерами да фаянсовыми унитазами, разместился. Парламентом он стал примерно в шестьдесят шестом году прошлого века, когда незадачливого президента Нкруму с руководящего трона при помощи военного переворота спихнули. И вот ведь время как удобно подобрали, генералы неблагодарные! Только он, понимаешь, на пару часов в Китай по делам отошел, так сразу раз – и переворот. Скинули, стало быть, вояки президента и ну давай независимость и свободу объявлять и к демократии всеми силами стремиться. А демократии без парламента обойтись никак не возможно. И даже кому в том парламенте заседать на второй день после переворота в изрядном количестве нашлось. И даже всей парламентской ассамблеей с утра пораньше под пальмой собрались, а вот Вестминстерского дворца для чинных заседаний нет. Прямо беда какая-то! И тут взгляды их на здание президентского дворца пали.