Баюн

– Я вообще, на диете уже лет так… Сто. Так что не переживай, ты меня не лишаешь возможности нормально поужинать. Расслабься, мышь. Кот не куса-а-ается… – Он широко зевнул, сглотнув последние слова.

И заснул! А я лежала, уставившись в потолок. Хм, значит ли это, что если я сейчас выйду… В туалет, например, он меня не схарчит?

Да нифига это не значит! Лежим, думаем о вечном и не хотим в туалет.

Все намного хуже. Я захотела пить. Причем резко, будто одномоментно рот превратился в Сахару, а язык покрылся слоем песка.

Перевернулась на другой бок. Мы не пьем, мы верблюды. Кактусы. Мы можем жить в Атакаме, мы… Хотим пить.

Скосила глаза вниз. Кот спал и видел десятый сон. Ничего же страшного не случится, если я тихонечко спущусь, налью себе кружечку воды из бочки, а потом обратно лягу? Он даже не проснется!

Я свесила ноги вниз. Тишина. Только посапывание на лавке. Спустилась, прокралась к бочке, сдвинула крышку и зачерпнула ковшом воды. После так же тихонько подошла и достала из шкафа кружку, перелив в нее воду. Попила, кружку вернула на место, а ковшик нужно аккуратно повесить…

– Ам! – Раздалось громкое у меня над ухом.

Не помню, как я оказалась на полатях, но взлетела я туда птичкой. Воробушком. Завернулась в одеяло и, нахохлившись, обиженно уставилась на Баюна. Он хохотал, просто покатывался со смеху внизу.

– Вот это скорость, вот это реакция… – И опять засмеялся.

Ну нельзя же так людей пугать! Я ж и в туалет захотеть могу от такого…

Однако не захотела, и всю ночь проспала как убитая.

Два-ноль. Я победила! Игра завершена.

Глава 5

С утра мне вручили тряпку и сказали смывать художества, оставленные на полатях. Жаль, конечно, стирать такую нетленку, но хозяину дома она точно не нужна…

После меня накормили, напоили, я собрала сумку, и мы пошли к дороге. Оказалось, я не так уж глубоко в лес-то и забрела… Черт меня, что ли, водил за нос, не давая выйти? Этого я уже не узнаю.

В начале шли молча, а потом я вспомнила, что так и не узнала, откуда у кота рация.

– Баюн, а Баюн?

– М?

– А откуда у тебя рация?

Мой провожатый аж с шага сбился. Глянул на меня через плечо, дернул ушами, повел хвостом.

– Ну, я тут… Лесничий, вроде как, на полставочки… Браконьеры, пожары – нужно же кому-то следить. Почему бы не мне?

Я удивленно уставилась на него. Ну, ничего себе. Оказывается, прогрессивная нынче нечисть стала.

– И что, ты прям… Лесник? – Я все еще не верила до конца.

– Ну, не совсем. – Он усмехнулся, – Я, Авдотья-краса, инженер лесного хозяйства – во как важно.

И надулся. Я прыснула со смеху, так же важно кивая.

Проводил он меня не до дороги, а до границы деревни. Дальше не пошел – уши в кармане не спрячешь, а у рубашки капюшона нет.

Оказалось, кстати, что привычные всем кроссовки и толстовки он тоже носит, но каждый раз, когда превращается, набор одежды на нем одинаковый – рубаха, штаны, сапоги.

Подойдя довольно близко к деревне, он остановился.

– Ну что, прощай, Авдотья.

– Прощай… – Мне почему-то стало грустно. Вроде, и знакомы недавно, а ощущение, будто знаю его всю свою жизнь.

– Давай, долгие проводы – лишние слезы. Вперед!

Он подтолкнул меня за плечи, развернув лицом к домам.

Я пошла, не оборачиваясь, чувствуя, что все-таки одна слезинка выкатилась и поползла вниз по щеке.

Глава 6

А вот дома меня не ждали. Мачеха поджала недовольно губы – она явно хотела, чтобы я осталась в городе. Поступила, нашла работу – ей не важно.

В горнице сидел сосед. Сорокалетний Тарас, давно имевший виды на наш дом. Видимо, Ольга нашла себе нового мужа… И привела его к нам, а надежде, что я больше не появлюсь. Я-то – наследница. Но дом делить придется поровну с Оксаной. А пока та малолетка – за нее мать в ответе. Вот и выходило, что Ольга хозяйничала либо на своей половине, либо во всем доме.

И я ей, естественно, мешала.

Жить с ними стало совсем невыносимо. За тот недолгий промежуток времени, что меня не было, они успели разобрать старую пристройку. «Все равно мешает. Рухлядь копить» – повела плечом Ольга. Так что осталась я в доме, в маленькой комнатке… И пошли разговоры: и нахлебница я, и замуж давно пора, и лишний рот в доме…

Вода камень точит, а сердце-то у меня не каменное.

Раз ночью приснилась мне бабка Маланья. Сидит в уголке да пряжу прядет. Ровненько у нее нитка ложится, а сама пряжа красная, что кровь.

– Беги, девонька моя, беги от змеи этой… – Прошептала бабка. – Не тот страшен, кто в лесу живет, а тот, кто рядом с тобой. Съест она тебя, живьем сожрет, да не подавится. И двух дней не даст, окаянная…

А дальше я заболела. Мне становилось всё хуже, я кашляла, хрипела. Неужели, аукнулась мне давняя прогулка под дождем?

Температура не спадала. Мачехе было на меня наплевать, новому мужу её – и подавно. Только плевались, что заразу разношу. Я терпела, стиснув зубы.

Поутру через неделю встала попить, прошла в кухню – а там Ольга сидит. Склонилась над чем-то, да руками машет.

Я подошла тихо, глянула ей через плечо – моя прядка волос, моя! А она иглу держит, да на нее наматывает…Перед ней – свеча горит.