Бакалавр

— Ну да. Кто я такая, знаете вы оба. Что я такое — не знает ни один из вас. Логично.

— Умница, — тихо, предельно веско, повторил майор Солдатов. — Ну что, пошли?

И они пошли.

Иван Солдатов отдавал себе отчёт в том, что сильно рискует. Более того, он прекрасно понимал, что вольно или невольно (какое там «невольно», себе-то не ври!) подставляет Стефанидеса. Но что-то делать было надо, поскольку как минимум в одном рыжая кошка была права.

Он действительно не знал, что она такое. Не знал и Стефанидес. Точнее, знал — но достоверность сведений сильно устарела, потому что встречались они с Дитц крайний раз на похоронах её отца.

Да, около десяти лет назад она не оставила напарника, протащила его несколько миль по пещерам. Это ей в плюс. Пусть и на волокуше протащила, а не на себе, важен сам факт: не бросила. Выволокла. Сберегла до прихода помощи. Всю свою воду отдала, лужа за счастье показалась… точно, без русского в генном наборе не обошлось, и без фамилии «Лазарев» ясно.

Жаловаться на память Солдатов не имел никаких оснований, а уж габариты напарника и вовсе хрен забудешь. Собственно, тогда, в салуне на Гардене, он с ними обоими пересекся в первый и последний раз. Впечатления были насквозь положительными, однако даже шапочным знакомством это назвать нельзя. К тому же, если рассуждать здраво — люди и за год, бывает, меняются до неузнаваемости, а тут…

Семь лет назад она, будучи всего лишь капралом, командовала на Джокасте. Судя по тем рапортам, которые по его просьбе спешно подняли из архивов смежного ведомства, девчонка показала себя неплохим тактиком. И стратегом тоже. Тот последний приказ надолго, если не навсегда, вбил в головы всякой швали, что может случиться, если десантура Легиона выйдет из себя и, не возвращаясь обратно, прямиком придёт в ярость.

Один из участников тех событий, вернувшийся к родным осинам (и чуть ли не с бабы сдёрнутый «коллегами» на предмет уточнить детали), назвал капрала Дитц «бестией». Заметив, однако, что имеет в виду не «продувную бестию», а существо, которое следовало бы вписать в бестиарий.

Обостренное до полной беспощадности, чтобы не сказать «отмороженности», чувство справедливости. Ну, это-то Солдатов и сам хорошо помнил. «Либо ты закажешь ему выпивку, либо будешь драться СО МНОЙ». И ведь заказал же, никуда не делся, придурок…

Упряма, вспыльчива, непредсказуема. Не злопамятна, просто злая и память хорошая. Не кошка и не человек, от обоих взяла как лучшее, так и худшее. Но при этом — в определённых границах — абсолютно надёжна. Границы очерчиваются принадлежностью к «своим». «Своим — всё, чужим и закона не оставит», сказал этот на семи тёрках тёртый дядька. Солдатов так и не понял — с неодобрением или с восхищением сказал. Но сказанное относилось к обстоятельствам, имевшим место быть довольно давно.

И Солдатову было прямо-таки жизненно необходимо быстро понять, что представляет собой эта бестия сейчас. И постараться стать для неё «своим». Потому что от того, как именно она будет думать и действовать, напрямую зависел не только успех этой операции, но и целость его собственной шкуры. И шкур тех, за кого он отвечал, как командир. А вот для рыжей он командиром хоть и был, но… вот именно, но. Пришлось изобретать способы проверки, позволяющие, с одной стороны, разобраться в заместителе, с другой же — не нарушить хрупкое равновесие, которое удалось выстроить на данный момент.

И Стефанидеса ради той самой проверки он подставил по полной программе. Этого парня, прямого, как клинок спаты, Солдатов просчитал довольно быстро. И ловко сыграл на подспудном недовольстве тем, что командовать частью группы, относящейся к Легиону, поставили не его. Детское соперничество…

Вот как раз участие Стефанидеса в придуманном Солдатовым «розыгрыше» Дитц вполне могла расценить как сомнение в её авторитете командира. В этом, собственно, и состоял риск. Как для Стефанидеса (вспыльчивая злая особа с хорошей памятью запросто была способна и не простить теперешнему подчинённому этакий выверт), так и для самого Солдатова. Поскольку реши она — не без оснований, кстати — что «розыгрыш» был задуман с дальним прицелом, и проверяют не только её саму, но и настроения её людей… более того, пытаются манипулировать этими настроениями… «свойства» ему это точно не добавит.

Солдатов рисковал. Но не рисковать он не мог.

Зенитный пост был разворочен. В хлам. Будь подобное возможно хотя бы теоретически, Лана предположила бы, что какой-то великан гигантским кулаком ударил в пол снизу, превратив его в подобие лопнувшего загнившего персика. Опять под землю. Опять неведомо чья база. Мало ей Гардена?!

Бронированный люк, через который в пост попадала боевая смена, перекосило так, что открыть его не представлялось возможным. Почему он удержался, а в перекрытии возникла дыра, вполне годная для проникновения вниз, Лана не понимала. Вот Хокинс, подумалось ей, разобрался бы мгновенно. Кому, как не профессиональному спасателю, с первого взгляда определять слабые места конструкций? Она-то — конкретно в этом — не специалист…