Бакалавр

Взрыв. Ещё один. Призрак, почти всё время их знакомства притворявшийся Хосе Моралесом, обгоняет мрину, и она только и успевает, что прошипеть вслед:

— Живыми! Хоть парочку, хоть одного! Живыми, Хосе!

Почему-то она ни секунды не сомневается, что простодушный книжный червь сейчас пойдет по трупам, которые сам же и организует. А «языки» нужны, нужны отчаянно!

Зенитный пост. Под окровавленной курткой Махрова топорщится криво налепленный перевязочный пакет. Причина кривизны лежит на полу в нелепой, вывернутой позе. Разбираться, жив ли Лавров, некогда. Выяснять, как ухитрились прохлопать противника, подпустить на дистанцию прямого удара — тоже.

Приказы:

— Тина, займись! — Ланы и:

— Кривич, прикрыть! — Солджера звучат одновременно.

Это он молодец, в обороне Тани вполне хватит, а бегать ночью по горному лесу ей не стоит. Не тот типаж. Тем более что непосредственной опасности рядом, кажется, нет. Вот и Махров подтверждает, хотя даже в кольце коммуникатора слышно, как скрипят стиснутые зубы.

Три мертвеца на стланике у самого блистера явно срезаны очередью. Ещё двоих (кажется, двоих) разметало взрывом гранаты. Значит, из пятнадцати меток осталось не больше десятка. Уже проще. Вниз, бегом, туда, где всё ещё держат оборону спасатели. Точно, держат. Кабы не держали — пальба давно стихла бы. А покамест до тишины далеко. Здесь далеко, а в кольце коммуникатора только помехи. Что же сюда приволокли?

Вой и грохот орудий Тимовой яхты сливаются с перестрелкой и ухо перестаёт их воспринимать. Тело. Ещё одно. И ещё. Семь в остатке? А этот — живой. Вывернутые за спину руки крест-накрест прикручены к щиколоткам. Да, в такой позе не только не побегаешь, но и не покатаешься. Молодец, старый!..

Ага, а вот и ещё один. На ходу набросив на него, как и на первого, поисковый маячок, Лана мчится вниз по склону. Ещё один труп… ну да, она же просила парочку, вот парочку ей и оставили. Какая педантичность!

Бой всё ближе. Всполохи корабельный орудий высвечивают силуэты нападающих и заметный разрыв в цепи там, где, должно быть, прошёл Моралес. Остервенело рычат собаки, в кольце вдруг прорезается напряженный голос Хокинса:

— Дитц! Дитц! Да кошка же!

— Здесь кошка, — отзывается она на бегу. — Мы рядом, держитесь.

— Хокинс принял, — невозмутимо отзывается спасатель.

И Лана с Солджером в один голос выдыхают:

— Начали!

Составление донесения занимает, зачастую, куда больше времени, чем события, послужившие поводом для него. Истина простая, общеизвестная. И крайне неудобная сейчас, когда к окрестностям «Приюта старого тролля» вот-вот подтянутся поднятые по тревоге армия (что ещё полбеды) и полиция. Вот полиция-то как раз была Лане совершенно без надобности. Но выбирать не приходилось.

Кроме того, существовала определённая проблема с тем, что именно сообщать работодателю, которого организовал ей Ли Юйши. Выполнение одновременно двух контрактов требовало предельной аккуратности в формулировках и выборе соответствующих подтверждений. Поэтому, наговаривая доклад и вставляя в него в нужных местах снимки и порядком обрезанные записи видеофиксаторов, Лана прекрасно осознавала необходимость чёткого разграничения сфер.

Рапорт Дедуле Горовицу — ерунда, оставим это Тиму. Да и Солджер прекрасно разберётся с тем, что и в каком объеме сообщать своему руководству. А вот тем, чьи интересы столь блистательно представляет Герхард Шмидт… где он, кстати? Жив ли? Ага, вот. Сидит на какой-то то ли бочке, то ли перевернутом ведре. Причем сидит с таким видом, словно под задницей у него — уютнейшее из кресел. А вокруг — не импровизированный госпиталь, развернутый прямо на обломках всего подряд, от строений курорта до коптера, на котором он прилетел, а его собственный кабинет. И ни когда-то элегантный, а теперь висящий лохмотьями костюм ему не помеха, ни лаково блестящая, залитая гелем ссадина на скуле. Ну, пусть посидит пока. Хорошо, что не улетел, скоро понадобится.

Да, так что касается таинственных интересантов… им совершенно необязательно знать, кого и почему совместная группа искала на заброшенной базе. И уж тем более — что (помимо собственно базы) нашла. Вот и крутись, как хочешь. Ладно, не впервой. А вот полиция — это плохо.

Лана хотела было потереть пульсирующий болью висок, но остановилась, не закончив движения. Висок был решительно недоступен ввиду наложенной повязки. Да, заряд скользнул по касательной, это и спасло, но поучаствовать в схватке ей почти не довелось. Так, постреляла немного в самом начале, свернула пару первых попавшихся шей, а потом…

Потом всё, что она могла — неподвижно лежать, повинуясь выкрикнутому приказу. И тупо удивляться тому, что крутящийся над ней смерч — свирепый, оскаленный, матерящийся голосом Альта смерч — как-то ухитряется не задевать её тело огромными ботинками.