Бакалавр

Заложив ещё одни головокружительный вираж, машина удивительно легко, почти нежно, опустилась на полосу торможения, и вскоре вокруг замелькали дома. Узкие улочки были заполнены молодыми людьми, и Лана вспомнила, что на каждых пять жителей Сиены приходится три[18] студента знаменитого университета. Здесь учебный год уже начался, и она никак не могла решить, хорошо это или плохо. С одной стороны, в пёстрой толпе затеряться легче. С другой же, относительная пустота каникулярного времени давала бОльшую свободу маневра. А она была нужно, эта свобода, нужна отчаянно. Ну да ладно, на месте сообразим. А кстати, место-то — вот оно!

— Дуомо ди Сиена, — отчётливо выговорил Тео, и машина остановилась. Чего стоила ему эта выверенная дикция, Лана старалась не думать. Она просто вышла через предупредительно распахнутую дверцу на площадь (Радар выбрался сам) и остановилась, глядя на водителя.

— Стамп? — одними губами, без звука, уточнила она.

Ресницы мужчины качнулись. И тогда лейтенант Дитц подняла руку, чтобы поправить покрывающие голову кружева палантина. Пальцы на долю секунды распрямились, козыряя, и на тот же краткий миг белёсые глаза Тео полыхнули огнём. Яростным, понимающим, уважительным. Два солдата оценили и приняли друг друга, и снова остались лишь взбалмошная богатая дамочка при нагруженном сумками явном жиголо и недотёпа-водитель, которому повезло урвать жирный заказ.

— Берегите патрона, Тео, — негромко произнесла Лана, глядя прямо в снова поблекшие глаза. — Он — великий человек.

— И вы берегите себя, синьорина, — должно быть, способность Тео говорить внятно исчерпалось сообщением об окончании путешествия, и Лана с трудом его понимала. — Я ещё нужен?

Лана покачала головой, Тео вернулся за руль, и машина исчезла в одной из узких улочек, примыкающих к соборной площади.

— Так, — бросила принявшая решение мрина.

Радар, ощутивший произошедшую перемену, напрягся. Отдых для него и размышления для командира явно закончились. Начиналось дело.

— Ты сейчас ищешь клоповник с почасовой оплатой и сидишь там тише мыши. Пока будешь сидеть, проверь багаж. Я должна быть совершенно уверена, что к нему ничего не прилипло в ходе поездки. Совершенно, ты меня понял?

— Да.

— Молодец. Приду, как только смогу. Если не появлюсь через три часа, сбрасывай всё, что было при нас в Риме, и ищи наших. Скажешь Солджеру, что миссия теперь только его.

— Трина!..

— Брысь.

Лана провела ладонями по лицу, стирая с него любое проявление интеллекта, восторженно распахнула глаза и направилась к соборным дверям. Посмотрим, чего стоит благодарность монсеньора.

Коснуться кончиками пальцев святой воды в чаше при входе, преклонить колено (проклятые юбки!), перекреститься… Утренняя месса давно закончилось, до вечерней оставалось ещё порядочно времени, туристов то ли не было вовсе, то ли они отправились куда-то ещё, и в огромном пространстве наблюдалось лишь несколько богомолок. Шаги Ланы гулко отдавались в расцвеченном витражами полумраке. Акустика, однако. Кошка или нет, с древними архитекторами не поспоришь. Но как же красиво… эх, девочка, всё-таки ты — деревенщина. Ферма под Лазаревым… тренировочные лагеря… станции и планетоиды… примыкающий к «Крылу» городишко на Легионе… войны, стычки, операции разной степени законности и крови, своей и чужой… ты не готова, не готова, не готова!

Весь твой опыт, которым ты — вроде бы, по праву — гордишься, не подготовил тебя к Старой Земле. Ты не знаешь, как говорить с людьми, выросшими среди вот такого. Ты не понимаешь, как они думают. Что для них ценно. Чего они боятся, чего ждут, к чему готовы. Почему-то в Ватикане у тебя не было ощущения собственной неуместности. Может быть, там тебе просто не дали времени на ощущения? Здесь же… вот ведь занесло!

Лане было даже немного страшно ступать по мозаичным полам. А когда она дошла до центрального купола, звёздное небо обрушилось на неё, прерывая дыхание, подхватывая в объятия и унося…

— Синьорине что-нибудь угодно? — вкрадчивый голос, низкий, обволакивающий, прозвучал совсем рядом, и мрина очнулась.

Слева от неё стоял — да их всех, что ли, учат незамеченными подкрадываться к порядочным убийцам?! — средних лет священник, в котором она немедленно узнала Микеле Фраскатти.

— Я нуждаюсь в наставлении, отец мой, — с нарочитым смирением прошелестела она. И ничуть не удивилась, услышав в ответ:

— Моя исповедальня к вашим услугам, синьорина.

В исповедальне отец Микеле сделался деловит и сух. Те, кого рекомендовал кардинал Беккаделли, явно не были приучены толочь воду в ступе, вот он и не толок.

— Можете не беспокоиться о прослушивании, синьорина. Меня предупредили о необходимости сугубой конфиденциальности нашей беседы, но даже без этого предупреждения…

— О чём ещё вас предупредили? — перебила Лана. Собеседник чуть иронично усмехнулся:

— О том, что оказание вам помощи самым благоприятным образом скажется на моих перспективах. Вас назвали ценным союзником. Известная вам персона нечасто даёт кому-либо более высокую оценку.

— Поблагодарите известную персону от моего имени.

— Непременно.