Бакарди и долгая битва за Кубу

Связным был Фелипе Пасос, выдающийся экономист, который в то время, когда

Пепин Бош возглавлял министерство финансов, был первым президентом Центрального

банка Кубы, но затем подал в отставку в знак протеста против военного переворота

Фульхенсио Батисты. Впоследствии Пасос оказывал существенную поддержку движению

«М-26-7» - отчасти под влиянием своего сына Хавьера, студента университета и одного из

главных активистов движения в Гаване. Пасос по-прежнему был близким знакомым

Пепина Боша, и когда Бош в 1954 году организовал компанию «Минера Оссиденталь», то

пригласил Пасоса на должность президента компании и предоставил ему кабинет в здании

«Бакарди» в Гаване. Пасос в свое время работал в Международном валютном фонде в

Вашингтоне, поэтому говорил по-английски и знал многих американских журналистов,

так что его коллеги по «М-26-7» в Гаване сочли его идеальной кандидатурой, чтобы

организовать интервью с Фиделем Кастро в горах Сьерра-Маэстра.

Пасос тут же организовал в своем кабинете в здании «Бакарди» встречу с Руби

Харт Филлипс – собственным корреспондентом «Нью-Йорк Таймс» в Гаване. Филлипс

понимала, что если отправится в Сьерра-Маэстра сама, то может потерять должность на

Кубе, поэтому она предложила, чтобы Кастро дал интервью репортеру Герберту Мэтьюсу,

ветерану «Таймс» и автору передовиц, который уже много раз бывал на Кубе. Мэтьюс

сразу же прилетел в Гавану и направился оттуда на восток Кубы под видом американского

туриста. В качестве переводчика его сопровождал Хавьер Пасос, который свободно

говорил по-английски, так как учился в школе в Вашингтоне. В Мансанильо они пересели

в джип и уехали как можно дальше в горы, а затем пешком шли в темноте к месту

интервью, используя для связи с проводником птичьи трели. Кастро появился на рассвете.

Мэтьюс и Кастро беседовали несколько часов, а вокруг них расхаживали

повстанцы. Впоследствии Че Гевара говорил, что Кастро велел ему и другим повстанцам

«выглядеть молодцевато, по-солдатски», что в сложившихся обстоятельствах было

непросто. «Я оглядел сначала себя, потом других, - писал Че Гевара. – Башмаки у нас

разваливались, и мы обвязывали их проволокой; мы были покрыты грязью. Но мы

старались как могли и шагали строем – со мной во главе». На самом деле обман не

ограничивался невинным спектаклем Че. В какой-то момент Рауль Кастро выбрал одного

из бойцов и велел ему подойти к Кастро и объявить: «Comandante, прибыл связной из

второй колонны», на что Фидель ответил: «Пусть подождет, когда я освобожусь». Кастро

рассказал Мэтьюсу, что силы Батисты организованы «в колонны по 200; мы – в группы от

десяти до сорока человек, и мы побеждаем». Все это была ложь, рассчитанная на заезжего

журналиста, - и ей поверили. В то время Кастро командовал парой десятков человек, и все

они присутствовали при интервью.

Первая статья Мэтьюса вышла в свет 24 февраля и начиналась так: «Фидель

Кастро, вождь революционной кубинской молодежи, жив и сражается – упорно и успешно

– в суровой твердыне практически непроходимых гор Сьерра-Маэстра на южной

оконечности острова». Мэтьюс говорил, что политическая программа Кастро «ратует за

новое устройство Кубы – радикальное, демократическое и потому

антикоммунистическое». Что же касается самого Фиделя, «Было сразу понятно, что его

люди обожают его, а еще – понятно, почему он завладел воображением кубинской

молодежи на всем острове». Передовица возымела в точности то действие, на которое

рассчитывал Кастро – он сразу же стал знаменитостью в США и героем на Кубе.

13 марта Революционный Студенческий Директорат устроил нападение на

президентский дворец Батисты в Гаване с целью убить диктатора. Однако Батисте

донесли о грозящей ему опасности, и он забаррикадировался на верхнем этаже, куда

можно было попасть только на заблокированном лифте. Дворцовая охрана отразила

нападение студентов, причем погибло не меньше тридцати пяти мятежников. Директорат

был уничтожен, а Фидель Кастро, которому реклама в «Нью-Йорк Таймс» придала много

сил, остался единственным вождем движения против Батисты.

На покушение Батиста ответил такими кровавыми репрессиями, каких на Кубе еще

не видели. Он был жестоким и ленивым тираном и проводил время за игрой в канасту и

просмотром фильмов ужасов – а руководить полицией поставил садистов. После

нападения на дворец кубинские тюрьмы были забиты до отказа. Полицейские дознаватели

безнаказанно пытали и убивали узников, вырывали ногти, отбивали внутренние органы,

ломали кости, уродовали лица. Чем ниже было происхождение узника, тем скорее его

убивали, и многие арестованные исчезали без следа.

Подобно авторитарным испанским властям, которые более ста лет назад