Бах

А дуб не желал дряхлеть… Он питался живительными соками своей родной земли. Гендель пересадил себя на иную почву. В Германию он лишь изредка наезжал, — и всегда эти поездки оказывали на него либо удручающее впечатление, либо он вообще попадал в дурные переплеты (однажды он даже угодил в «каретную катастрофу» и что-то там себе сломал). И хотя он прожил на девять лет дольше Баха (напомню, что родились они в один год), он не был немецким «континентальным» дубом. Островные условия туманного Альбиона — чужой земли — сделали его другим.

Бах стремился к встрече с Генделем. Гендель ее избегал. Так говорят биографы. Так говорит молва. Так ли это на самом деле? Быть может, это всего лишь воля слепого случая?

Одно известно точно. Могучий дуб, выросший в Тюрингии, не раз простирал свои ветви вдаль, в надежде встретить дружеское рукопожатие другого собрата-гиганта. Но всякий раз что-то не складывалось.

Рассказывают, что Бах, будучи больным, послал девятнадцатилетнего своего первенца Фридемана в Галле, лишь услышав от друзей, что к престарелой своей матери, на родину, приехал блистательный «англичанин» Гендель. Сыну он строго наказал любезнейшим образом приглашать господина Генделя в Лейпциг. Увы, — встреча вновь не состоялась. Гендель не принял приглашения. Говорят, что он ссылался на болезнь матери. Что думал Бах о своем «сопернике» (как многие пытались представить эти странные отношения двух великих)?

Баха хоронили в дубовом гробу. Правда, могила вскоре была забыта современниками, а после переустройства церкви и кладбища св. Иоанна вообще стало неясно, где же теперь место захоронения великого мужа Германии…

В дневниках Генделя (точнее, в записках и письмах — Гендель, также как и Бах, не вел никаких дневников) я не обнаружил ни разу упоминания о Бахе. Даже когда он писал своему старому приятелю Телеманну, он писал в основном о ботанических экзотах — растениях, которыми тот и другой увлекались. А ведь Телеманн был звездой «третьей величины» в музыкальной Германии того времени (правда, учитывая, что о Бахе практически не знали, Телеманн был первым! Гендель ведь царствовал в Англии…). Уж кому как ни Телеманну знать о Бахе? Однако оба в своей переписке упорно не поминают это имя нигде! Неужели они даже не чувствовали, находились в святом неведении, что рядом с ними растет самый могучий дуб?

Быть может, это неведение они втайне считали для себя счастливым? С этим вряд ли можно согласиться. Ни Телеманн, ни Гендель не были недругами Баха. Это доказывают все известные нам документы. Возможно, в то время было не принято одному композитору хвалить (превозносить, упоминать в превосходном стиле) другого.

Допустим, что оба — и Телеманн, и Гендель, — признавали Баха величайшим композитором. И что же? Разве обязывал их кто-то трубить об этом всему свету? Каждый шел своей дорогой. Каждый рос от своих корней. Каждый видел над своей кроной свое небо. Свою цель.

Помните слова самого Баха: «…добиваться своей конечной цели — не досаждая другим!»

Телеманн

Кантата «Состязание Феба и Пана» BWV 201 («Geschwinde, ihr wirbelnden Winde»)

В 1754 году, спустя четыре года после смерти Баха, известный музыкальный критик Цахария называет Телеманна «величайшим композитором эпохи». Баха уже успели забыть? Или еще плохо знали?

Стал пристальнее приглядываться к имени Георга Филиппа Телеманна, искать сведения о нем и о его отношениях с Бахом. Источники и документы убедили меня в том, что Телеманн был истинным другом баховской семьи. Так, почти все авторы книг о Бахе поминают о том, что 10 марта 1714 года Телеманн стал крестным отцом второго сына Иоганна Себастьяна — Филиппа Эмануэля. Собственно, Филипп и получил свое имя от крестного: такой обычай был заведен в благочинных протестанских семьях. Вряд ли на такую почетную «должность» — крестника — приглашали случайных знакомых.

Должность кантора в Гамбурге досталась Филиппу Эмануэлю также после смерти самого Телеманна. Потому «гамбургский» Бах чтил память не только крестного-друга семьи, но и своего предшественника!

И, тем не менее, ряд авторов где намекают, где пишут достаточно прямо, что Телеманн был более удачливым музыкальным соперником Баха. «Счастливым соперником», например, называет его Ромен Роллан (а вслед за авторитетным французом — и наши баховеды). Что означают такие слова? Применительно к тогдашней Германии они означали, скорее всего, следующее: Телеманна как композитора лучше знали современники, и его должность была более стабильной, устойчивой, нежели у Баха — вечного скитальца по «бюргерским городкам».

Телеманн был при жизни признан великим композитором. Он не знал тех лишений и житейских бед, которыми судьба сопровождала весь баховский земной путь. Даже скупой на лестные оценки современников Маттесон, и тот разразился стихами в честь Телеманна:

«Корелли хвалят все; Люлли — у славы в храме,

Один лишь Телеманн взнесен над похвалами!»