Бах

Тем не менее, я гнал от себя всю свою «знательность», раскрывшись навстречу новой музыке. Первые хоры Kyrie не обманули моих надежд. Они просто лучились прелестью и той значимостью, с которой, я уже предвкушал, мне предстоит еще «обстоятельно» испытать восторги и радости. Опытные меломаны меня, конечно же, поймут. Наслаждаться целиком и полностью, однако, мне мешал мой поиск. Моя гончая, взявшая след. Мое трепетное волнение. Ни 233, ни 236 не содержали в частях Kyrie моей музыки. Круг сузился до двух!

Ставлю 235. Она идет первой. Кстати, чудесная запись Хора и Оркестра Collegium Vocale под управлением Филиппа Херревеге. Отзвучала восхитительная Kyrie. И я уперся в последнюю свою надежду — BWV 234. Я уже начал просчитывать свои дальнейшие действия. Ведь многое из переворошенного музыкального барокко уже лишило меня перспектив широкого поиска. Где и что искать дальше? Ставлю дрожащими руками BWV 234. Тихо, мягко, вкрадчиво начинает разворачиваться первая часть, Kyrie. Я еще жду и надеюсь. Но вот и она закончилась. Начинается второй хор, Christe Eleison. Вот заканчивается и он. Больше мне надеяться не на что. По всем строгим законам мессы далее последует вторая часть службы, Gloria. И я снимаю диск с центра….

Значит, моя музыка, столь поразившая меня при просмотре какого-то шутливо-ироничного мультфильма, не баховская. Но чья же она тогда? Неужели есть еще кто-то в мире барокко (а то, что это — барокко, тут уж точно сомнений нет, не сможет человек из нашего века сделать такую стилизацию, она гениальна!, — я не сомневаюсь), кто рискнет воздействовать на меня ровно так же, как мой любимый Бах?!

В разочаровании и раздумьях завершаю я свой день. Согревает лишь мысль, что завтра я буду наслаждаться неспешно этими Мессами уже полностью. От начала и до конца. Когда мой воспаленный мозг уступит первое место, ближе к сцене, чувствам и эмоциям. Долго не могу заснуть…

…

Сделаем паузу. Вернемся к музыке Месс. Где углядел Швейцер вторичность этой музыки, я не знаю. Малые (короткие) мессы (missa brevis) настолько хороши и цельны, свежи и сочны, насколько я не нахожу в них ничего от знакомых мне достаточно полно кантат. Всё в них мне ново! И даже в сравнении с громадой си минорной Высокой они смотрятся более компактно и цельно, так, что слушать их в течение разумного для современного человека отрезка времени очень адаптивно и оптимально! Целиком для H-moll «ной нужно выискивать 2 свободных часа. Здесь — 25—30 минут на любую. Что тоже немаловажно!

…

Наконец найден день, когда ничто меня не отвлечет от наслаждения музыкой месс. Я слушаю, создав все удобные условия себе. Все-таки — это праздник. Кстати, друг за океаном ждет от меня реакции! Вот сейчас послушаю всё в первый раз целиком и сяду писать благодарное письмо. Обязательно! Не буду сообщать о досадном промахе. В конце концов, он ничего не значит, ведь я приобрел вновь своего любимого, да к тому же нового, Баха!

Через полтора часа я добираюсь до последней, 234. Которая тогда, при самом первом слушании, сокрушила окончательно все мои надежды. Звучит мягкое Kyrie. В нем я нахожу уже новое звучание для себя. Затем следует второй хор, нежный и проникновенный. Сейчас я услышу Глорию…

Но что это?!?! Хор начинает петь новое Kyrie!!! Господи, помилуй! Как так? Возможно ли это?! Где законы мессосложения?! Почему?! Что заставило Баха ТАК поступить?! Разве можно так вольно? … Постойте! Да это же она! Та самая, МОЯ музыка! Вот здесь — нагнетается шторм, отчетливо идут валами все более грозные волны, тревога крепнет, как крепнет и ветер… Вот здесь всплывает неожиданно кит, чтобы подкинуть старушкин велосипед и обдать горе-путешественников солеными брызгами… Над брызгами все отчетливее звучит одинокая флейта, все более крепнет женский солирующий голос, а поддерживающие его мужские словно бы увеличиваются в количестве… И вот, в виду небоскребов Нью-Йорка, в криках портовых чаек и скрипах лебедок, вдруг разъясняется небо и вспыхивает солнце! Хор подтверждает счастливый финал. Неизъяснимой красоты солнечный вал поднимается в голосах и оркестре, поднимая за собой и флейту, и старушкин водяной велосипед, и собачку, изрядно уставшую крутить педали, и… меня заодно …на небывалую высоту — и разрешается ослепительным жизнеутверждающим аккордом в мажоре!

Всё! Хитрец Бах еще раз проверил меня на стойкость. На способность ждать и преодолевать. Я пришел к музыке, в конце концов! Музыка пришла ко мне. Достигла сердца. Теперь она навечно со мной. И во мне.

Путешествия

Гольдберг вариации BWV 988, Var. 22,30

Бах никогда не покидал пределов Родины. Это очень странно: в баховские времена у музыкантов было хорошим тоном отправляться в путешествия! И — обязательно в Италию. Хотя бы! Впрочем, Гендель исколесил всю Европу и, в конце концов, бросил якорь своей судьбы на английской земле.