Бах

А потом был ещё Дрезден — прекрасный город Дрезден. В последние десятилетия жизни он притягивал Баха как магнит, тогда как в Лейпциге проблем становилось всё больше. Можно понять, что манило его в Дрезден, если взглянуть на картины Бернардо Беллотто, более известного под прозвищем Каналетто Младший. Не ограничиваясь видами Лондона или города дожей, венецианский живописец веком позже Вермеера преподаёт своими полотнами прекрасный урок света и перспективы. Конечно, Бах не видел Италии, но, когда он гуляет по дрезденским набережным и смотрит на голубоватые блики, мерцающие на воде, возможно, это зрелище наполняет его внутренний мир чем-то новым. В Дрездене состоялся незавершённый поединок с французом Луи Маршаном, Бах неоднократно давал там органные концерты в церкви Святой Софии. Совсем недалеко от чинного Лейпцига — город, где буйствует вошедшее в моду искусство барокко.

Этим буйством Дрезден был обязан правителям, которых мы уже видели в Лейпциге. Они как будто хотели выразить эстетически, в виде мощных произведений искусства, католический выбор, сделанный в Германии — колыбели Реформации. Вера, пришедшая из Рима, должна утвердить себя, а для этого необходимо отринуть всякую сдержанность, обрести новую гордость и больше не бояться выражать себя в материи и цвете. В своём труде «Жемчужина и полумесяц», посвящённом барочному искусству Европы, французский писатель Доминик Фернандес ясно выражает эту мысль: «До конца XVII века Саксония была протестантской. Она никогда не стала бы центром искусства барокко, если бы король Фридрих Август I не перешёл в католичество в 1697 году ради своего избрания королём Польши. Ему тогда было 27 лет, он принял имя Августа II Польского и сразу же занялся масштабным благоустройством Дрездена. Он был предрасположен к пышности и празднествам». Как Медичи покровительствовали искусствам на берегах Арно, так Август II окружил себя лучшими художниками для украшения «Флоренции на Эльбе», которая станет его королевской резиденцией. Георг Бэр построит грандиозную церковь Фрауэнкирхе (церковь Богородицы) с величественным куполом, архитектор Маттеус Даниэль Пёппельман — замок Пильниц, скульптор Бальтазар Пермозер «оденет» самые красивые здания. Двое последних примут участие в сооружении барочного шедевра — архитектурного комплекса Цвингер (1709–1728); в Средние века этим словом называли часть крепости между наружной и внутренней крепостными стенами.

Какое определение можно дать этому ансамблю, с трудом вписывающемуся в традиционные каноны архитектуры? Это несколько соединённых друг с другом павильонов, предназначенных главным образом для устройства празднеств, а позже занятых под картинную галерею. Доминик Фернандес подчёркивает отсутствие логической обоснованности в Цвингере, «красоту безо всякой цели». Иначе не объяснить изобилие масок, раковин, фонтанов и нимф. Возможно, задумавшие его архитектор и скульптор хотели ввести посетителя в мир оперы с пышными декорациями?

Дрезден, музыкальный город, многим обязанный присутствию в нём в XVII веке великого Генриха Шютца, соединил свою судьбу с оперой, и театр Цвингера стал самым большим в Германии: он был способен вместить более двух тысяч зрителей. Благодаря великолепию двора Дрезден стал пристанищем талантов: мы уже встречали здесь музыкантов Волюмье и Бюффардена, но следует упомянуть также о Кванце, Верачини и скрипаче Пизенделе, Зеленке и Лотти, который в 1717 году стал директором городской итальянской оперы. В 1730 году на немецкой земле была поставлена первая итальянская опера на религиозный сюжет: это было произведение Антонио Кальдары (1670–1736) «Смерть и погребение Христа». Но главное — 13 сентября 1731 года в Цвингере поставят оперу «Клеофида» Иоганна Адольфа Хассе.

Бах запомнил это число не из суеверия, а потому, что на следующий день давал концерт на органе Зильбермана в церкви Святой Софии. Он был на представлении «Клеофиды» вместе со своим сыном Вильгельмом Фридеманом и получил большое удовольствие. Композитор обратился к эпизоду из жизни Александра Македонского, завоевателя Индии, не устоявшего перед чарами прекрасной Клеофиды. Эта опера, написанная по заказу Августа II, оказала сильное воздействие на умы, в том числе и наших друзей из Лейпцига.