Бах

Потрясения юности не озлобили Фридриха. Хотя биография его довольно неоднозначна, но первый поступок после прихода к власти — отмена пыток — говорит о нем с хорошей стороны. Он проявил уникальную для своего времени веротерпимость, заявив: «Все религии равны и хороши, если их приверженцы являются честными людьми. И если бы турки и язычники прибыли и захотели бы жить в нашей стране, мы бы и им построили мечети и молельни». Еще большим поступком стала постройка в Берлине католического собора после долгих лет религиозных войн. Также Фридрих написал совместно с Вольтером политический трактат «Антимакиавелли», в котором жестко раскритиковал цинизм макиавеллиевского «Государя».

Однако подобные воззрения не мешали ему вести постоянные войны и участвовать в разделе Польши, что в итоге вдвое увеличило территории Пруссии.

Вот для какого флейтиста могла быть написана «Шутка». Ведь именно в 1738 году сын Иоганна Себастьяна Баха Карл Филипп Эммануэль поступил на службу к Фридриху, тогда еще — кронпринцу.

Интересный момент. Самыми большими и искренними поклонниками творчества Баха среди его современников оказались не музыканты и даже не музыковеды, а короли, князья и дипломаты[38].

Вероятно, профессионалы, погрязнув в изучении мелочей, не заметили главного: творчество великого аудиала не умещалось в звуковые рамки, музыка оказалась в нем не целью, но лишь языком — средством выражения Слова.

Логично, что первыми это поняли люди, привыкшие мыслить целыми странами и народами.

Об огромном уважении Фридриха Великого к Баху говорит непреложный факт: именно монарх, а не композитор очень долго добивался знакомства и встречи. Это же факт полностью опровергает версию о карьеризме и повышенном честолюбии нашего героя. Да, десять лет назад он осаждал курфюрста Саксонского прошениями о титуле, но лишь с целью получить уважение магистрата, без которого не видел возможности нормальной работы. Получив титул и защитившись с его помощью от Эрнести, Иоганн Себастьян полностью охладел к налаживанию «нужных» связей.

Фридрих Великий поначалу только намекнул своему придворному клавесинисту Филиппу Эммануэлю Баху: неплохо бы организовать приезд отца. Но к этому времени Бах- старший уже стал тяжел на подъем и все реже выходил из дому. Королю пришлось ждать очень долго. Он повторял свою просьбу, сын писал отцу, но тот все не находил возможности посетить монарха. И великий король, державший в страхе пол-Европы, смиренно ждал.

В конце концов, Иоганну Себастьяну, видимо, стало стыдно. Он собрался с силами и отправился в Потсдам к королю, взяв с собой любимого первенца Фридемана. Со слов последнего Форкель и записал эту историю.

«Король каждый вечер устраивал у себя камерные музыкальные собрания, на которых он большей частью сам играл на флейте различные концертные сочинения. В один из таких вечеров, когда он как раз приводил в порядок свою флейту и музыканты уже сидели на своих местах, ему было через офицера доставлено письменное сообщение о прибытии гостей. Держа флейту в руке, король пробежал глазами бумагу и тотчас, повернувшись к музыкантам, сказал с некоторым волнением в голосе: “Господа, старик Бах приехал!” Флейту он отложил в сторону, и Баху, остановившемуся на квартире сына, было велено тотчас же явиться во дворец».

В простом черном сюртуке, запыленном от долгой дороги, предстал старый кантор перед монархом. Это было страшным нарушением этикета, и Баху пришлось извиняться с витиеватостью, приличествующей случаю. На каждое извинение король отвечал комплиментами, выраженными еще более возвышенным слогом. По словам Вильгельма Фридемана, «обмен репликами между королем и извиняющимся Бахом звучал прямо-таки как образцовый диалог».

Фридрих отменил свой обязательный ежевечерний концерт и повел долгожданного гостя по дворцу, показывая свою коллекцию фортепиано работы мастера Зильбермана, которых у него имелось целых пятнадцать штук. Когда-то в начале 1740-х Бах участвовал в изобретении этого инструмента, сделав много ценных замечаний. Теперь композитор с довольным видом ходил из комнаты в комнату, пробуя звучание с помощью прекрасных импровизаций. Весь придворный оркестр во главе с королем в восхищении следовал за ним.

Обойдя таким образом все фортепиано и желая сделать приятное его величеству, Бах попросил дать мелодию для импровизации. Король сыграл на флейте, а Иоганн Себастьян тут же без подготовки сымпровизировал на эту тему превосходную трехголосную фугу.

Когда отзвучали аплодисменты и крики «браво», Фридрих поинтересовался: может ли композитор сымпровизировать не на три, а на шесть голосов?

Бах задумался и, сказав: «Не всякая тема пригодна для подобного полногласия», сымпровизировал шестиголосную фугу на другую мелодию, которую выбрал сам.

Эта импровизация вызвала изумление и восхищение всех присутствующих, поскольку в зале находились люди, понимающие в искусстве полифонии. Его величество тоже остался доволен и еще несколько дней держал в Потсдаме Иоганна Себастьяна, показывая ему церковные органы.