Бахир Сурайя

Я помолчала, судорожно вспоминая, в чем там таком клялась я сама. Если память мне не изменяла, то все ограничивалось обещанием не чинить препятствий Камалю в его нелёгком деле и проследить, чтобы мой господин и повелитель не обидел кочевника с наградой. Но за Рашедом бы и так не заржавело — он слишком осторожен и благоразумен, чтобы заводить врагов среди арсанийских магов. А как можно чинить препятствия человеку, который просто следит, чтобы я добралась до стойбища и обратно целой и невредимой?..

Кажется, я выглядела до того растерянной, что даже Камаль снизошёл до объяснений — правда, в своем неповторимом стиле.

Поднял руку — и выразительно провел большим пальцем поперек горла.

Я вздрогнула и дернулась назад. Руки упёрлись в песок позади покрывала и увязли в песке, ещё не остывшем после дневного солнцепёка, и это отрезвило меня так резко, что растерянным теперь выглядел Камаль.

- А раньше ты этого предложить не мог? — устало поинтересовалась я и встряхнула ладони, избавляясь от песка.

- Обряд единения? — недоверчиво уточнил Камаль и посветлел лицом.

- Нет, — честно ответила я. — Второй вариант.

На этот раз он молчал куда дольше. А потом тщательно завернулся в тагельмуст так, что промеж синей ткани остались видны только глаза — все равно, впрочем, изрядно обескураженные и обиженные.

Мне пришлось медленно выдохнуть, чтобы успокоиться и напомнить себе, что опыт Камаля в общении с магами-"зеркалами" едва ли простирался дальше нескольких дней со мной.

- Я поглотила бурю, — сказала я и безрадостно ссутулилась. — Если мне будет нанесен хоть сколько-нибудь серьезный урон, я потеряю над ней контроль, и тогда…

Камаль оглянулся одновременно со мной. Караванщики благополучно устроились на ночлег и теперь сидели у костров, охотно делясь друг с другом нехитрой снедью и передавая по кругу бурдюки. Над стоянкой стоял размеренный гомон, и то здесь, то там раздавался смех.

Они верили, что все позади, буря прошла стороной, не собрав привычную жатву. Их ждали в Маабе, и караванщики предвкушали скорое возвращение домой.

Они ещё не сознавали, что везут бурю с собой. И я предпочла бы оставить их в блаженном неведении.

- Тогда особого выбора у тебя нет, — заметил Камаль каким-то странным, чужим голосом. — Но в этом случае единение теряет смысл и для меня. Мне не нужна жена, которая верна не по своей воле, а всего лишь вынуждена терпеть мужа под гнетом обстоятельств, — он едва заметно скривился и встал. — Мы будем в Маабе завтра. Решай, ас-сайида Мади.

Я проводила его взглядом, пока принц кочевников неспешно шествовал к своему верблюду, вскинув голову и расправив широкие плечи. Кажется, рисовался он специально для меня, но я только обреченно сжала пальцами переносицу и отвернулась в полнейшем смятении.

Час от часу не легче.

Ведь из равновесия, по совести, меня выбило не внезапное предложение. Я ждала чего-то подобного еще с того момента, как Камаль пообещал, что мне не понравится.

Кажется, кочевник уже тогда понимал, что все то, чего он от меня хотел, на самом деле прочно и безраздельно принадлежит Рашеду. А вот до меня самой дошло только сейчас, и теперь поспешное бегство из столицы казалось несусветной глупостью, потому что в конечном счете все равно сыграло на руку тайфе — причем даже в тех вопросах, о которых я прежде даже не задумывалась.

В разлуке забываются мелкие недостатки, раздражающие черточки и тоскливая рутина.

А без них любить гораздо проще.

Глава 13.1. Верность

Выбери себе спутника до того, как выйдешь в путь.

арабская пословица

Мааб скрывал засеянное хлопком поле и финиковый сад в тени красноватых скал, прятал колодцы в зелёных зарослях и маскировал саманные постройки под случайные столпы. Чужакам оазис не обрадовался, но мы пришли с караваном, и нам нехотя открыли городские ворота.

Верблюдов тотчас же окружили галдящие босоногие мальчишки, загорелые до черноты торговцы водой и вездесущие попрошайки. Караванщики прошествовали мимо них воплощением несбыточной мечты о путешествиях и далеких странах. Камаль брезгливо подобрал ноги и вскинул подбородок, как никогда напомнив принца в изгнании. Я же позволила уставшему молоху самому выбирать темп и потому плелась позади всех, расслабленно придерживая поводья. Бахит понуро шел рядом, придерживаясь за стремя: подарок пасынка и впрямь преизрядно аукнулся наутро, и переход до оазиса дался невольнику нелегко.

Караван остановился на базарной площади перед большим двухэтажным домом из рыжеватого саманного кирпича. С плоской кровли с любопытством выглянула молодая женщина, с ног до головы укутанная в плотное темное покрывало, и тут же с громким возгласом скрылась внутри.

Не прошло и минуты, как из дома вышел седой полноватый мужчина в сопровождении двух слуг. Зияд-ага немедленно спешился и согнулся в поклоне, и его примеру тотчас последовали все караванщики, а рабы, не рискуя искушать судьбу, вовсе дружно повалились на колени.