Бахмут

Хорошо, что я уже немного освоился в своей новой личине и задания, словно в компьютерной игре, усложнялись по мере их прохождения — пацан, Степан Тимофеевич, полковник Депрерадович.

Дом у командира полка был двухэтажный, богатый, настоящая усадьба, украшенный псевдоколоннами и резными наличниками, огороженный невысоким палисадником. У калитки стоял часовой в будке, экипированный как положено.

При виде нас, часовой встрепенулся, поправил саблю, и хотел, видимо, задать вопрос, но мой провожатый пошел по моим стопам и опередил его словами, — Барон фон Штоффельн к господину полковнику.

Гусар отдал воинское приветствие и открыл калитку. Вот так все просто, а как же вызвать начкара[9] или, на худой конец, разводящего, проверить документы, да…а непуганые они здесь, хотя я, наверное, на них наговариваю — войны нет, на банду крымских татар мы не похожи, одеты прилично, террористов еще не придумали, а уж титуловаться бароном, простолюдину не приснится даже в самом страшном сне, чего им волноваться.

Видимо, пока мы двигались от калитки к крыльцу дома, нас увидели и дверь в дом открылась, на крыльцо вышел молодой человек в местной, полностью синей форме, и представился, — Полковой адъютант корнет Николич, с кем имею честь?

— Барон Иван Николаевич фон Штоффельн к господину полковнику, по личному делу, вот рекомендательное письмо, прошу. — передал я ему письмо.

— Прошу подождать, господин барон, присаживайтесь, я немедля доложу господину полковнику, — ответил корнет и показал на стулья в парадной.

— Благодарю вас, — ответил я и пошел к ближайшему стулу.

Пока все идет гладко, самый тонкий момент, Семилетняя война, про осаду Кольберга в Померании я знаю только то, что было три штурма, два неудачных и последний в конце 1761 году удачный, и командовал победным штурмом генерал Петр Румянцев, общий ход Семилетней войны знаю, но нужно придерживаться версии, что попал в корпус Румянцева в начале 1761 года, под Кольбергом был ранен, больше в войне участия не принимал. Излечение шло долго, а в 1762 году война для России фактически закончилась.

Ну а с биографией, думаю, проблем не будет, как говориться «мизер неловленый»[10], да и кому здесь нужно, это уточнять. В письме все, что необходимо, указано.

Только я закончил размышления, из дверей справа, вышел корнет и пригласил меня, — Господин барон, полковник Депрерадович готов вас принять, прошу за мной.

Корнет, по коридору, одну сторону которого занимали два окна, провел меня в кабинет командира полка. Полковник Георгий Депрерадович сидел за большим деревянным столом, на углу которого лежала приличная стопка бумаг.

Войдя в кабинет, я представился и поприветствовал его небольшим поклоном головы, — Здравия желаю, господин полковник, разрешите представиться — барон Иван Николаевич фон Штоффельн, отставной поручик Царицынского драгунского полка.

— Добрый день, господин барон, чем обязан? — ответил полковник и продолжил, — Присаживайтесь господин барон, как говорят на Руси «в ногах правды нет»[11].

Из всех, встреченных нами, на настоящий момент, сербов, полковник имел, если так можно сформулировать самый «сербский» вид, и акцент и средиземноморский тип внешности были выражены у него сильнее всех. Использование сербом русской поговорки поначалу удивило меня, но осмотревшись в кабинете, я понял, по количеству книг в шкафах и на полках, что полковник, вероятно, много читает и приняв русское подданство, решил изучить русских поближе.

— Благодарю, — и присел на стул у стены — Прибыл я, господин полковник, с желанием вернуться на государеву службу в ваш полк. В поданном вам рекомендательном письме, изложено, что желание это проявлено по причине денежных затруднений. Если быть точным, причиной послужили не столько мои затруднения, сколько старшего брата, царствие ему небесное. Я младший сын барона Николая Карловича фон Штоффельна, тоже царствие ему небесное, помещика средней руки в Саратовской губернии. Если мне не изменяет память, в 1760 году крепостных у моего отца было 150 душ.

Мой дед, Карл, прибыл на русскую службу еще во времена Петра Великого, и остался в России, женившись на мелкопоместной дворянке. После окончания службы дед обосновался в окрестностях Камышина.

Я делами поместья никогда не интересовался, меня привлекала военная служба, поэтому в тринадцать лет я был зачислен на службу в Царицынский драгунский полк. В 1761 корнетом году попал со своим эскадроном в действующую армию, в корпус его превосходительства генерала Румянцева, был при осаде Кольберга, дважды ранен, осколком в руку и контужен, лечился до лета 1762 года. По причине слабого здоровья вышел в отставку.