Бахмут

Но оставалась еще вторая группа. Отсутствие выстрелов в нашей стороне, позволяло думать степнякам, что у их товарищей все идет хорошо, и они методично нагоняли гусар, двигаясь по небольшой дуге, вокруг того места, где занял позицию Добрый, который закончив с первой группой, перенес огонь на вторую. Здесь работа была посложнее, все же фланговый огонь в высокоскоростную цель, поэтому Добрый начал работать по лошадям. Конечно, лошадок жалко, они ни в чем не виноваты, но делать нечего, к тому же был шанс, что останутся живые степняки, с которыми можно будет потолковать потом.

К тому моменту, когда мы, не спеша, подъехали к нашим, вторая группа уже заканчивалась. Архип, у которого над ухом глухо щелкала винтовка, стоял непоколебимо, как скала.

Сделав еще два выстрела, Добрый оторвался от прицела и сказал, — Готово, Командир! Поехали посмотрим!

Минут через десять мы подъезжали к месту, где предполагалось падение последнего степняка, и туда же подъезжали гусары на взмыленных лошадях.

Спешившись и передав коней Архипу, Добрый с Гномом, с пистолетами наизготовку, начали поиск тела, а я остался в седле, пытаясь высмотреть цель сверху.

Гусары остановились метрах в двадцати от нас и один из них, помоложе, заговорил, — Благодарю за помощь! Корнет Стоянович, помощник штаб-офицера Бахмутского гусарского полка, к вашим услугам!

— Не стоит благодарностей, господин корнет, одно дело делаем! Новый командир 15-ой роты Бахмутского гусарского полка поручик фон Штоффельн! — представился я и, махнув рукой в сторону Доброго с Гномом, сказал — Здесь еще могут быть раненные бандиты, господин корнет! Мои люди ищут их, присоединяйтесь, давайте закончим дело.

Учитывая, что жить, в дальнейшем, нам предстояло на подножном корму, к сбору трофеев я подошел самым тщательным образом. Архип отправился собирать по полю трофеи и лошадей первой группы степняков, мирно пасущихся около своих бывших хозяев, учитывая, что первую группу Добрый отработал достаточно кучно, через час, на импровизированную стоянку, Архип привел десять лошадей, груженых трофеями.

Со второй группой было сложнее, лошади убиты, да и разброс был намного большим. Нашли шестерых бандитов, из них двое еще живых, но оба не жильцы, учитывая, что переводчика у нас не было, нанесли им удары милосердия, собрали трофеи, седла, сбрую и закончили на этом.

Учитывая, что солнце клонилось к закату, я предложил корнету проследовать с нами, обратно в Луганское, а завтра повторно выехать в Серебрянку. Гусары согласились и наш отряд, разросшийся до шести человек и восемнадцати лошадей, размеренно пошагал по дороге в наш новый дом.

По дороге корнет попытался узнать, как мы так быстро и тихо перебили всех бандитов. Это был опасный момент, но подумав о том, что 95 % боя корнет не видел, а «джентльменам верят на слово», я расслабился и рассказал ему подкорректированную версию победы над бандитами.

В этой версии, мы с Гномом, имея при себе по две пары пистолетов, заманили первую группу в засаду, состоящую из Доброго и Архипа с ружьями (итого в сумме десять стволов), притворились, что сдаемся, подпустили бандитов поближе и всех положили, на эту версию сработало, что Архип привел десять лошадей. По второй группе стреляли из ружей, случайно попали по шести лошадям, остальные бандиты сбежали, а выстрелов было не слышно, потому что звук ветром снесло.

Возможную попытку корнета посмотреть на необычное ружье, висящее за спиной Доброго, я пресек, отправив Доброго в головной дозор.

Конечно, я рассчитывал на то, что поставить под сомнение мою версию событий, было бы, со стороны корнета оскорблением, но мне кажется, корнет, совершенно искренне, изумлялся нашей храбрости, меткости, ну и конечно удачливости.

Я, в свою очередь, больше расспрашивал корнета об общей обстановке в Диком поле и Новороссии, а также о состоянии, вверенной мне, роты, он ведь при штаб-офицере, должен знать.

Так, под неспешный разговор мы прибыли на место.

Село Луганское оказалось, как и прошлый раз, копией Серебрянки.

Со слов корнета, в 15-ой роте состояло всего 19 гусар — 18 рядовых и один вахмистр, в 16-ой роте дела обстояли немногим лучше, в ней было 32 гусара — 2 офицера, 8 унтер-офицеров и 22 рядовых. Селились роты по разные стороны от церкви вдоль реки, 16-я рота — на запад, 15-я — на восток.

На въезде в село, так же стоял пост, но сейчас было проще, с нами был корнет, его естественно здесь знали, поэтому часовые, отдав воинское приветствие, молча нас пропустили.

Ротмистр Вранич семьей обзавестись не успел, и его дом, первый от церкви на стороне 15-ой роты, стоял заколоченный, поэтому корнет проводил нас до дома вахмистра Милошевича, старшего по званию в моей роте, и вызвал его на улицу.

Выйдя на улицу и увидев корнета, который для всех уехал утром, Милошевич подтянулся и спросил по-сербски, — Шта се догодило[15] ваша племенитост?