Бахмут

На том и порешили, присоединяемся к диверсионному рейду и пойдем зарабатывать славу и трофеи! Приказ полковника Кутейникова об откомандировании Пугачевского десятка у меня есть, сроки там не обозначены, с формальной точки зрения придраться не к чему, потом «замутим» боевое распоряжение в нашем полку, куда тоже впишем казаков.

Остаток зимы и начало весны провели в хлопотах по подготовке к походу.

Насколько я помнил, главной проблемой в походах русских войск на Крым была вода — это Советский Союз сделал из северного Крыма, юга запорожья и херсонщины цветущий сад, пустив туда, через систему оросительных каналов, живительную влагу Днепра. Сейчас каналов и водохранилищ нет и летний поход через эти земли будет, в основном, борьбой не с татарами, а с жаждой. Поэтому, вопрос обеспечения автономности по воде следует считать основным при подготовке. И про переправочно-десантные средства не забыть. Пусть лучше обоз будет больше, всегда можно бросить, было бы что.

Добрый занимался боевой подготовкой с личным составом. Казаков, в дополнение к их оружию, вооружили «Мосинками», тоже пошив для них чехлы. Что им «наплел» про оружие Пугачев я не интересовался, но мне они вопросов не задавали, дали оружие — ну и прекрасно, а также одели их в камуфляж.

Заводик Гнома работал бесперебойно, только денег жрал «как не в себя». Освоили производство нового типа ракет, более дальнобойных и несущих более мощную боевую часть, в двух исполнениях — фугасном и осколочном, также улучшили точность, за счет установки дополнительных стабилизаторов. Бахмутские жестянщики хлопали в ладоши. Для перевозки ракет закупили телег и сформировали целую «реабр»[55].

Теперь под командованием Гнома было восемь однозарядных ракетных установок двух моделей — «Гном-1» и «Гном-2», по четыре каждых. Все это хозяйство размещалось на тринадцати телегах, «большим Гномам» потребовалась дополнительная телега в роли ТЗМки[56], и еще на одной телеге перевозился ЗИП[57]. Всего под командой Гнома был двадцать два человека, все молодое пополнение, плюс двое мастеровых, работавших у него, и вызвавшихся идти в поход, предвкушая богатую добычу. Расчеты установок состояли соответственно из двух и трех бойцов. С началом марта Гном начал проводить учебные стрельбы на линии «Викинга», а как сошел снег и просохла земля, в соответствии с нашим совместным трудом — «боевым уставом артиллерии», началась полноценная боевая подготовка — с совершением маршей в район предназначения, развертыванием и свертыванием установок, сменой огневых позиций и т. д.

В начале марта меня пригласил в Серебрянку полковник Депрерадович, где огласил мне высочайший Указ о присвоении мне звания ротмистра и награждении всех отличившихся в бою — мне золотая сабля с надписью «За храбрость», бойцам медали «За службу и храбрость» с изображением матушки императрицы в короне и мантии и по пять рублей денег.

Оказывается Депрерадович, пользуясь своей прямой подчиненностью Сенату, совместно с Кутейниковым написали в Петербург победную реляцию о блестящей виктории, совершенной отрядом храбрецов из их полков и спасении от разорения Славяносербии и Бахмутского уезда.

На фоне, в целом, неудачных действий наших войск по обороне Елисаветградской провинции и разорения, нанесенного ордой Гирея, о чем мне рассказал Депрерадович, наша победа и правда выглядела блестящей, поэтому на награды не поскупились и, судя по радости полковника, ему тоже перепали «плюшки».

После торжественной части полковник вручил мне приказ о назначении меня командиром эскадрона в двести сабель, формируемого нашим полком для действий в составе диверсионного отряда полковника Потемкина, который должен вскоре прибыть в Бахмут.

Как там в старой панковской песне — «Все идет по плану!»

Глава 16 Потемкин

В начале апреля Потемкин собрал в Бахмуте военный совет.

Перед поездкой в Бахмут я, естественно, немного «мандражировал»[58], второй раз создать «первое впечатление» не получиться. Хоть за прошедший год я и вжился в новую личину «по самые уши», но знаний светского этикета у меня не прибавилось не на грош. Откуда им взяться в селе. Общение с Депрерадовичем и Кутейниковым, тоже мужиками без изысков, не предполагало расшаркиваний, только деловой разговор.

В целом воинский этикет был не слишком заморочен — к генерал-фельдмаршалу и генерал-аншефа следовало обращаться «ваше высокопревосходительство», к остальным генералам — «ваше превосходительство», офицеры обращаются к старшим по званию и начальникам в соответствии с чином, прибавляя слово «господин», нижние чины титулуют штаб-офицеров и капитанов (значит и меня) «Ваше высокоблагородие», остальных офицеров «Ваше благородие».