Бахтияра (СИ)

   Как-то незаметно даже для самого себя этот ребенок стал для него родным. Вопреки профессиональной этике и здравому смыслу, он полюбил малышку, которая никогда ни на что не жаловалась и стойко переносила все назначенные процедуры, дававшиеся даже некоторым взрослым с трудом. Ему безумно хотелось продлить ее не долгий век, но что он мог поделать, когда ее собственный организм не спешил ему помогать?! Его желание помочь этой семье было так велико, что всякий раз после тяжелой смены, втайне от всего мира, он заходил в небольшую церквушку не далеко от дома и молился. Он поставил не менее сотни свечей, в надежде на помощь свыше. Но... 

   Мысли начали путаться, голова становилась свинцовой. Спустя некоторое время тяжелых раздумий Иван Варфоломеевич должен был себе признаться, что еще немного и у него случится очередной срыв.

   Вот уже пять лет, в его организме не было ни капли алкоголя и все это время, каждый день идя на работу мужчине было страшно - "Только бы этот день принес лишь хорошие новости", твердил он по дороге на работу словно сумасшедший. Вот уже пять лет, это помогало. По крайней мере, он старался не принимать близко к собственному сердцу чужие трагедии, как бы тяжело это не давалось.

   Уводя себя от мыслей о Бахтияре, Иван Варфоломеевич безвольно окунулся в другие, не менее печальные события уже собственной жизни.

   Четырнадцатого августа две тысячи восьмого года он оперировал человека, родственником которого являлся сам. Это был инфаркт, которые случались с людьми не редко, и с которыми он зачастую ловко справлялся. Операция не представляла для него особой сложности и, не доверяя никому, кроме себя самого, он решился самолично оперировать собственную супругу.

   Все шло хорошо. Он провел сотни подобных операций. Ничто не предвещало беды, но... Прийти в сознание, после операции, его жене было не суждено.

   В тот страшный день он решил - увольняется, а еще - начинает много пить. В том, от чего ему приходилось отговаривать родителей и детей тех, кому он не смог помочь, Иван Варфоломеевич отчетливо видел собственный выход. Это был страшный период его жизни, который разделил все его существование на две части "до" и "после". Именно тогда ЕГО кудряшка вытащила своего отца из пропасти, в которую он шагал день за днем, опустошая литрами спиртное и прячась от всего мира в кабинете собственного дома. И именно после того, как она его вытащила из Ада, настояла на возвращении в операционную, он поклялся себе, что больше не станет ни с кем из пациентов церемониться. После собственной потери он понял, что никакие утешения не смогут унять боль, а еще, людям нужно всегда говорить реальные вещи, не давать ложных надежд, даже если сам знаешь что все будет хорошо - смолчать. Теперь он знал, все в руках Божьих, а не в его.

   С тех пор он гораздо чаще видел полные ненависти глаза и слышал упреки в собственной бессердечности. Но он не чувствовал за собой никакой вины, он всегда делал все, что было в его силах. Иван Варфоломеевич знал, его слова чистая правда, жестокая и холодная, но какая есть. Никто ведь никому не обещал, что жизнь милосердна. Лучше так, чем быть уверенным в счастливом исходе, а по итогу уйти на долгие месяцы в запой.

   Долгих пять лет ему удавалось справляться с человеческими эмоциями, а сейчас... Он излишне привязался к Бахтияре Багдасаровой и теперь больше всего на свете боялся двух вещей - ее смерти и возвращения в свой собственный алкогольный ад. И то и другое было слишком страшной перспективой, избежать которой, к сожалению, не в его власти.

                                                                          

     *****

                                                             

   Из кабинета бессердечного хирурга Иван вылетел словно ошпаренный. В его мозгу все перемешалось, а грудь душила ненависть и безысходность. В этот раз он направлялся не в ставшую ненавистной палату где на грани безумия балансировала София, днями и ночами просиживая у койки Бахтияры. Нет, в этот раз Иван решительно покинул больницу.

   Ему нужно было подумать вдали от белых халатов и предрешенности. Ему был жизненно необходим глоток свежего воздуха и приход свежих мыслей. Иван знал истину – из безвыходных ситуаций как минимум есть два выхода. Он не помнил где и когда это услышал, а тем более кто автор этих слов, но он точно знал – в их ситуации тоже есть выход. И пусть хоть миллион кардиохирургов скажут ему о том, что его дочь не первая и последняя, он сдастся лишь со своим последним вздохом.

   На улице беспощадно палило солнце, что ничуть не было похоже на сентябрь, а бурлящий в венах адреналин лишь способствовал излишней чувствительности к солнечным лучам, заставляя думать Ивана, что он из пластилина, который вот-вот растечется по асфальту.

   Люди вокруг куда-то спешили, совершенно не обращая внимания на одного из им подобных, как и он на них. Ивану не чем было дышать. В голове за одну секунду мелькало миллион разных мыслей и все не то. Всем своем сознанием он пытался найти выход, который обязан был быть, но…