Бактриана

Заснул я не очень спокойно. Кто-то сказал, что красные аэропланы почти ежедневно совершают ночные полеты над этой разрушенной крепостью. Поэтому после определенного часа запрещалось зажигать свет, за исключением небольших ночников, вроде лампадок.

Глава XXIX БЕЛЫЕ И КРАСНЫЕ

Кроме турецких офицеров, составляющих штаб Энвера, при нем находятся на положении гостей-союзников локайский хан, Муэтдин-бек — глава бухарских басмачей, ориентирующийся на бывшего эмира, и представитель эмира бухарского — бывший верхний кушбеги имам Назар-бек.

Локайский хан, горное и дикое племя которого находится в тылу у Энвера, держится независимо, на положении наблюдателя. Пока что за свой нейтралитет он получает от Энвера богатые подарки, весьма ощутительно отзывающиеся на тощей казне вождя младотурок.

Имам Назар-бек держится очень умно. Вся его политика заключается в том, чтобы Энвер-паша загребал жар для его повелителя, эмира Бухарского. Он следит за тем, чтобы во всех подчиненных Энверу областях немедленно восстанавливались в должностях старые эмирские чиновники, и чтобы «лев ислама» не выходил из окружения верных эмиру лиц.

Сопротивляться этому Энвер не в состоянии, потому что средства для ведения военных действий он получает от бывшего эмира. Последний сидит в Афганистане и через своих агентов внимательно наблюдает за тем, чтобы его наемник не выходил из повиновения.

Имам Назар-бек — перс. Верхний кушбеги — высшее лицо в государстве, в отсутствие эмира полноправно управляющее страной, — по традиции должно быть персидского происхождения.

В долине Заравшана, именуемой Бухарой, — наследницей древней Согдианы, завоеванной великим Кутейба, — персы из рабов превратились в вольноотпущенников, из вольноотпущенников — в чиновников, в необходимых советников правящей династии Мангыт, преемницы Аштарханидов. Это они внушили эмиру мысль, что чиновники не должны получать жалованье от государства. Коротконогие, толстые, мечтательные люди, воспитанные на наследии великой поэтической культуры, разводили розы на новой земле, создавая невиданную в истории систему эксплуатации народов, поселившихся на территории Бухары. Узбеки, киргизы, туркмены, таджики, гальча, афганцы, хазарейцы, арабы, евреи, цыгане и индусы — одинаково стонали под бременем налогов, пряча жен и дочерей от жадных глаз аксакала.

Роскошь и абсолютная власть разложили династию Мангыт, и последний эмир Сеид-Мир-Алим-Тюря-Джан, бежав после революции в Афганистан, жалел больше об оставленном гареме, чем о потере трона.

Но имам Назар-бек — фактический правитель государства, — мечтал снова вернуться во дворец и надеть красные сафьяновые сапоги с подошвами и каблуками из чистого золота, присвоенные чину кушбеги.

Я присутствовал при казнях и пытках на территории, занятой Энвером. Вдохновленный местью и гневом, Назар- бек упивался жестокостью пыток, отрубая руки и ноги, отдавая женщин солдатам и сжигая дома всех заподозренных в сочувствии к новому режиму.

Даже старики, приверженцы власти эмира, даже духовенство начинало роптать. Назар-бек был сильнее Энвера. Он один был способен собрать нужные для войны деньги с уже обнищавшего населения, разыскать укрывшихся дезертиров, найти верных, жестоких и опытных чиновников.

Я видел ясно: это был путь гибели для Энвера. Каждый день уменьшал количество его сторонников, увеличивал ненависть к нему населения, а между тем, с севера надвигалась великим потоком русско-бухарская Красная армия, освобождавшая узников из тюрем, отменявшая пытки и неравенство сословий. Русские были настолько умны и тактичны, что их воинские части уходили немедленно, как только занятая ими территория переходила в руки бухарской народной республики. Русские солдаты сражались и умирали, чтобы вернуть бухарскому народу отнятую от него Энвер-пашой территорию.

Часто ночью, склонясь над картой со сводками в руках, я подсчитывал последние дни Энвера. Он держался благодаря тому, что отдельные главари шаек, понимая, что их гибель неизбежна при республиканском режиме, пользуясь знанием местности, задерживали наступающие войска. Локайский хан все еще невозмутимо принимал подарки Энвера, ожидая наиболее подходящего момента для нападения. Назар-бек неистовствовал в пытках и крови на последних клочках бухарской земли, оставшейся в руках Энвера. Каждый день молчаливые гонцы привозили из сказочной страны письма Бактрианы, адресованные мне и Энверу.

Энвер бросал их, не читая, в корзину.

Я перечитывал много раз милые строки. Вот что она писала:

«Му darling![78]

Сведения, идущие из Бухары, ужасны. Я так верила в могущество английского правительства. Неужели оно не в состоянии удержать за Энвер-пашой занятую им территорию? Вы сможете это сделать, если захотите. Надо, чтобы все это кончилось как можно скорее, и тогда вы снова вернетесь в солнечный Дир и увидите вашу Бактриану».