Бактриана

Стены работа были грандиозны даже для масштабов крепостей древнего Востока — по ним трое всадников могли ехать рядом. Башни, бойницы, крутые лестницы, ведущие во внутренний двор, где журчали фонтаны и под сводами с колоннадой стояли животные: лошади, ослы, верблюды — создавали впечатление, что вы живете в самостоятельной, готовой к осаде крепости. Во дворе стояли палатки и по ночам горели костры. Парсы, индусы, арабы, афганцы, персы, туркмены сидели на корточках вокруг огня с неподвижностью статуй, чтобы через несколько часов двинуться по неведомому пути.

В глиняных казармах жили афганские солдаты, каждый день под звуки барабана маршировавшие под командой риссальдара — желтого человека в мундире и белых штанах, с серьгой в ухе.

Начальник рабата — мрачный и молчаливый горец — отвел меня в залу, выложенную плитами гранита, такую обширную, что стены ее терялись в полумраке. В одной из них была ниша, испещренная тысячью надписей… В течение веков каждый, кто проводил здесь ночь, делал на стене надпись. Самые странные имена перемешивались с изречениями Магомета, Будды и Зороастры.

Мы должны были пробыть здесь три дня. Надо было переменить лошадей и распустить конвой. Все равно кафиры не пропустили бы ни одного человека через свою границу.

На второй день нашего пребывания в рабате ко мне вбежала расстроенная Дизана. Во дворе она случайно подслушала разговор двух кафиров, прибывших ночью. Один из них называл мое имя. Потом к ним подошел начальник рабата, и они стали беседовать шепотом.

В этот же день переменились слуги. Вместо добродушных и вялых гератцев появились горцы из Балха — громадные, молчаливые люди с резкими движениями. Я чувствовал совершенно ясно, что за каждым моим движением следят.

Однажды, катаясь верхом недалеко от рабата и проезжая мимо какой-то глиняной хижины, я услышал выстрел и из уха лошади, ставшей на дыбы, закапала алая кровь. Я повернул коня и увидел человека с ружьем, в белой чалме, поспешно убегавшего в поле. Тогда, сняв маузер с пояса и тщательно прицелившись, я выстрелил ему вслед. Он продолжал бежать по инерции, потом завертелся на одной ноге и упал. Я слез, засыпал пылью раненое ухо коня и медленно поехал к рабату.

Было ясно: на меня охотились.

Въехав во двор и отдав лошадь слугам, я медленно стал подниматься по узкой, витой и темной лестнице в свою комнату.

На каждой ступени меня мог ожидать удар кинжала в спину. Я был одинок, беззащитен, окружен невидимыми и неизвестными врагами. Аппарат «Интеллидженс-Сервис» — вездесущий, таинственный и быстродействующий, — теперь тоже был направлен против меня.

Бросив при переходе через Аму-Дарью радиостанцию, ставшую ненужной, я известил Клейтона, что все бумаги могут быть переданы агенту «Интеллидженс-Сервис» на этом рабате и что я считаю свою миссию законченной. После этого индусы на моих глазах побросали в реку ящики с частями радиоаппарата.

Итак, помощи ждать было неоткуда.

В первой полутемной проходной зале я увидел Дизану, лежащую на полу лицом вниз. Наклонившись, я попал рукой во что-то мокрое и липкое — это была кровь. Перевернув ее на спину, я заметил кривой нож, торчавший в горле. Она была убита.

Тогда, с маузером в руках, прыгая через три ступени, я сбежал вниз и ворвался в комнату начальника рабата.

Он сидел в белой рубашке и таких же нижних штанах, поджав под себя босые ноги, и пил чай. В левой руке он держал чилим.

— В моей комнате убита женщина, ехавшая со мной.

Он медленно поднял голову:

— Я ничего не знаю, саиб.

— Вы мне ответите за это.

Он улыбнулся:

— По нашему закону, саиб, женщина не может ходить без слуг. Разве кто-нибудь видел, что из нее напали?

Тогда я почти насильно потащил его наверх.

Мы поднялись по лестнице в сопровождении слуг, несших светильники, и прошли в залу. Там никого не было. Труп исчез. Только некоторые плиты были влажны от воды и кое-где розовели следы смытой крови. Я начал всматриваться ближе. Щели между некоторыми камнями не были зацементованы — они раздвигались, открывая под собой пустое пространство.

Меня охватило горе. Я почувствовал страшную физическую слабость и почти упал на каменное сиденье.

Шли часы. Стало совсем темно.

Я решил немедленно покинуть это место, скакать в темноте, все равно куда, наслаждаясь ощущением, что с каждой минутой увеличивается пространство, отделяющее меня от мрачной каменной могилы.

Я позвал слуг — никто не входил. Я бросился к двери. Большая, тяжелая гранитная дверь на железных петлях была заперта. Несколько минут я колотил в нее кулаками и кричал, потом, обессиленный, упал.

Я отыскал светильник и внимательно осмотрел всю залу: нет никакой надежды найти выход…

Глава XXXIV ВСТРЕЧА

На этом рукопись кончилась.

Человек, читавший ее при свете светильника, перевернул последний лист и увидел сделанную неровным почерком приписку:

«Прошел день. Никто не входит. Я уже начинаю слабеть от голода. Я решил дописать до конца и спрятать рукопись под одним из выпадающих камней в стене. Может быть, люди, посланные сюда Клейтоном за документами, случайно на нее наткнутся, прочтя надпись на стене…».