Бакуган

Игорь посмотрел на трубочку, по которой из его тела вытекала кровь. Чувствовал он себя нормально, значит, все было в порядке. Игорь положил голову на подголовник и закрыл глаза. Спать он не хотел, но смотреть на свисающие с потолка лохмы заскорузлой масляной краски было невмоготу. Думать ни о чем не хотелось. Совершенно. Поэтому Игорь смотрел в темноту под веками, пытаясь представить, что бы из этой темноты могло выбраться?

Каждый из нас, когда всматривается в темноту, представляет кого-то прячущегося во мраке. Должно быть, это проявление древних инстинктов, сохранившихся с тех незапамятных пор, когда в темноте непременно подстерегала опасность. Тех самых инстинктов, которые помогли нашим пращурам выжить. И которые до сих пор не дают нам чувствовать себя спокойно, если мы вдруг оказываемся в темноте. Адреналин в крови тут же подскакивает, слух обостряется, мышцы напрягаются. Все для того, чтобы быть готовым к встрече с опасностью.

Игорь погрузился в странное полудремотное состояние. Он ясно осознавал, что полулежит в медицинском кресле. С катетером, введенным в вену на сгибе локтя. Через который куда-то за ширму медленно утекает его кровь. Все это происходит в похожем на бойлерную полуподвальном помещении. Неподалеку за столом сидит Умет, молчаливый тип с жутким свинцовым взглядом… Но одновременно с этим сознание Игоря как будто сместилось в некую иную плоскость реальности. Все происходило здесь и одновременно не здесь. Это был все тот же подвал, с облезлыми кирпичными стенами и капающими трубами. Вот только воспринимался он по-другому. Странно. Необычно. И даже немного пугающе. Отдаленно это напоминало то, как в научно-популярных фильмах с помощью различных видеоэффектов пытаются показать зрителям окружающий мир таким, каким его видит то или иное животное. Меняются цвета, искажаются пропорции, ломается перспектива. Реальность растягивается, сплющивается, оплывает. Настолько, что перестает быть похожей на реальность. Сидящий за столом Умет превратился в свернувшегося бакугана. Игорь, как и прежде, видит его отсутствующее, безразличное ко всему лицо, его пустой, нездешний взгляд, видит затасканную полосатую майку, надетую под синей форменной курткой. Он даже видит журнал, что листает Умет. Названия не разглядеть, но на обложке обнаженная девица со здоровенной грудью… И все это каким-то странным, непостижимым образом умещается внутри похожей на куколку бабочки шарообразной конструкции, в которую превратился Умет. Стол и стул, на котором сидит Умет, причудливо, как в кривом зеркале, видоизменившись, образуют второй слой конструкции. Третий слой — тянущиеся вдоль стен и потолка, текущие трубы. Четвертый — стены подвала. Игорь знает, что есть и другие слои — дом, улица, город… Но он не видит, не может видеть их, потому что сам находится внутри четвертого кокона. И сам он — тоже бакуган, только пока еще не свернутый. Он полулежит на медицинском кресле, раскинув в стороны свои конечности на пружинках. Он часть огромной сборной конструкции, в которой все детали замкнуты сами на себе. В этом его суть. В этом — его функция…

Игорь открывает глаза и видит над собой обшарпанный потолок. Чуть повернув голову, он видит Умета, сидящего за столом и сосредоточенно рассматривающего журнальные картинки. В голове что-то вроде дымовой завесы, сквозь которую просматриваются лишь смутные очертания чего-то… Чего-то странного… Незнакомого… Непонятого… Похожего на гигантского свернувшегося бакугана… Изо всех щелей которого сочится густая, вязкая, хрустально-прозрачная… Что это?.. Игорь не знает, как это называется. Но зато теперь он понимает, откуда исходит едва различимый запах. Кисло-сладкий, немного отдающий имбирем, жасмином и мускусом. Запах кажется смутно знакомым, но это лишь иллюзия. Ему нет аналогов в мире, который прежде Игорь никогда не покидал. Нет ему и названия. Но именно из-за него в голове плотная пелена тумана, заволакивающая все то, что принято называть реальностью. Из-за него мир становится таким, каким видит его внутренним взором Игорь.

Кровь течет по прозрачной трубке.

Темная. Густая. Тягучая.

Кровь течет…

Откуда-то издалека доносится музыка. Едва слышная. Игорь почему-то решает, что музыка кубинская. Хотя откуда ей здесь взяться?..

И — звуки. Тихое, приглушенное похрустывание. Как будто какой-то жук скребет задними лапками с коготками по жестким надкрыльям… Да нет же! Прич чем тут жуки? Так хрустят новенькие денежные купюры… Похожие на больших, экзотических бабочек… На которых охотятся не с сачком, а с мелкокалиберной винтовкой… Один точный выстрел — и подстреленная купюра падает в твои ладони…

Это все из-за жары…

Странная раздвоенность сознания начала тревожить Игоря. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного. Это был не сон и не игра воображения. Это было иное восприятие реальности. Как будто каким-то непостижимым образом ему удалось приподнять завесу, разделяющие миры.