Бал для убийцы

Однако второго Деда Мороза ждала та же участь. У него была не та пластика и не та посадка головы («Не зря я пять лет пахала в спортзале, — мелькнула у Майи горделивая мысль, — уж что-что, а движения человека я научилась „срисовывать" влет»).

— Бесполезно, — сквозь зубы произнес Сева Бродников. — Или этот пацаненок все выдумал, или его запугали до полусмерти.

Майя посмотрела на Гришу с изрядным сомнением. Странная улыбка промелькнула и исчезла (уж не привиделось ли, появилась мысль, — все эти полутемные коридоры, маски, фигуры в гротескных костюмах, трупы и пожары… Немудрено, если будет чудиться бог знает что). Теперь Гриша смотрел внимательно и отрешенно, как тогда, в магазине. Майя машинально перевела взгляд на Анжелику…

И замерла, увидев перед собой… Нет, не лицо. Это нельзя было назвать лицом — тем более детским. Мертвенная кожа, без движения, без жизни, напоминала жутковатую маску. Черные глаза с расширенными зрачками смотрели на плакат с драконом и Снегурочкой — будто увидели привидение. Но вот взгляд скользнул ниже — там, где у зеркала стояла Лера Кузнецова, грубовато-изящная рокерша в неизменной черной коже («Вы едва не столкнулись лбами в дверях…»). Столкнулись — стало быть, Валя направлялась из зала в вестибюль, а Келли — наоборот…

Она едва не вскрикнула от неожиданной догадки, но тут Дед Мороз № 3, взошедший на ненавистную лестницу, как на эшафот, сорвал фальшивую бороду и с ненавистью швырнул ее на ступени.

— Это вы подстроили всю эту мерзость, — прошипел он, указав на Севу Бродникова. — Как же я раньше не понял…

— Что вы себе позволяете? — отшатнулся тот. Но Гоца было не остановить.

— Вы решили столкнуть меня с дороги, да? Наняли громилу, который устроил пожар и ухайдакал охранника, — и все ради того, чтобы сделать из меня преступника?! — Он похлопал красными рукавицами. — Браво, я польщен. С Клинтоном обошлись и то проще: подсунули в кровать Монику Левински — и вся недолга.

— У вас белая горячка, уважаемый, — высокомерно произнес Сева, придя в себя. — Учтите, я подам на вас в суд за клевету.

— Руки коротки, — огрызнулся директор.

— Гражданин Гоц, — сказал Колчин тихим голосом, и оба кандидата разом смолкли, будто кто-то отключил фонограмму. — Я спрашиваю в последний раз: что вы делали и где находились с половины одиннадцатого до одиннадцати вечера, то есть с того момента, как вышли за кулисы?

На школьного директора было жалко смотреть. Лицо его покраснело, став одного тона с карнавальным нарядом, дурацкая шапка с белой оторочкой съехала набок…

— Вы за это ответите, — прохрипел он, тыча пальцем в грудь Колчина. — Вас купили на корню мои противники… Ну да ничего, сейчас не те времена!

Майя не выдержала и фыркнула. Вся эта сцена слишком напоминала дешевый фарс, который ежедневно разыгрывали члены парламента перед телевизионными камерами. Теперь, без накладной бороды и в распахнутой выцветшей шубе («Что-то красное, но не яркое, не алое, понимаете?»), школьный директор был похож не на Деда Мороза, а на киношного председателя сельсовета, в которого недобитые кулаки целились из своих обрезов.

— Вы сознаете, что своими действиями препятствуете следствию? — спросил Николай Николаевич. — Я вынужден задержать вас, гражданин Гоц.

— Вот как? — с иронией осведомился тот. — На каких хреновых основаниях, позвольте спросить? Меня опознали или что?

— Да он же нарочно, — презрительно сказал Сева Бродников. — Он нарочно снял бороду и повернулся лицом, разве непонятно?

Понятно, ответили вмиг углубившиеся морщины на лице Колчина. Еще как понятно: следственный эксперимент, чуть ли не единственная призрачная надежда на сегодняшний день, накрылся медным тазом, драгоценное время упущено, главный свидетель оказался липовым…

— Довольны? — буркнул он, подойдя к Майе.

— Что с ним будет? — спросила она.

— С кем? А, с Гоцем… Собственно, ничего.

— Как? — возмутилась она.

— Вот так. Доказать умышленный характер его действий невозможно. Ну, повел себя по-идиотски, ну, снял бороду — «извините, гражданин судья (если дело еще дойдет до суда), нервы расшатались на этой лошадиной работе. Убийство, нелепое подозрение, а тут еще выборы на носу…» Конечно, я могу задержать его на сорок восемь часов. И попытаться накопать что-нибудь за это время: еще раз расспросить школьников насчет «Волги» на заднем дворе, обследовать посох (его, правда, уже обследовали вдоль и поперек, но чем черт не шутит)… А главное — необходим хоть какой-то мотив…

— Мотив убийства?