Бал для убийцы

— Однако продержалась долго. До тех пор, пока я тебя не убедила, что твой папа может быть обвинен…

— Я?! — взревел Сева.

— …Только тогда ты «вспомнила», что убийца был в другом костюме: Баба Яга, а не Дед Мороз. Только тогда. Почему, Келли? И почему ты упорно не признаешься, что это ты принесла в школу дневник Гольдберга?

— Джейн, не сходи с ума, — холодно произнесла Ритка. — Какой еще дневник?

— Старая тетрадь. Вековой давности. Заканчивается словами: «Я нашел ее. Наконец-то я ее нашел — здесь, в этом Богом забытом месте. Завтра все будет кончено. Завтра я убью ее…»

Голос ее звучал в полной тишине — затихли непонятные звуки на лестнице и веселая разухабистая гульба в квартире слева (то ли проводы Рождества, то ли Первая Среда На Этой Неделе), замолкли припозднившиеся машины за окном, и остановились «ходики» на кухне…

— Келли, — тихо произнесла Майя. — А может быть, ты испугалась вовсе не убийцу? Может быть, ты испугалась за убийцу?

Рита медленно поднялась, живо напомнив рассерженную кобру — Майе даже показалось, что она видит раздвоенный на конце язычок.

— Ну вот что, Джейн. Мы подруги, конечно, но я не обязана выслушивать всякое дерьмо в свой адрес…

— Да почему ты решила…

— Ты хорошо себя чувствуешь? Головка оправилась? Вот и ладушки. Детям пора спать, мне завтра на работу, так что давайте-ка до хаты, гости дорогие. — Она ядовито посмотрела на мужа. — Если хочешь, можешь к ним присоединиться. Своди их в кино, в зоопарк, позвони своему другу-губернатору, пусть устроит фуршетик на вилле… А меня оставьте в покое.

Рита стремительно вышла, хлопнув дверью спальни.

— Мама! — крикнула Келли.

— …Все, оставьте в покое!

Лика обернулась и ненавидяще посмотрела на притихших соучастников.

— Кретины. У мамки диабет, ей нельзя волноваться!

— А мне можно, — Сева недипломатично сплюнул на голландский ковролин, который Рита два раза в неделю обрабатывала гидропылесосом. — У меня стенокардия, пиелонефрит и ущемление седалищного нерва, но вообще я здоров как бык. Выпить не желаешь? — он фамильярно хлопнул своего недавнего спарринг-партнера по плечу. — А мне хочется. Только нельзя: завтра в девять заседание в администрации. Вот собачья должность!

Он открыл бар, щедро плеснул водки в граненый стакан (наплевать, пусть нюхают, вампиры!), жахнул залпом, не закусывая, и мутно уставился на Майю.

— Ты уж того, Джейн… У Ритки и вправду нервы бренчат, но ты-то! Или всерьез думаешь, что я или она… Кстати, я так и не врубился, о каком дневнике шла речь?

— Пусть Келли объяснит.

Сева грозно нахмурил брови.

— Анжелика!

Та повернула изящную головку, надменно опустила уголки губ и процедила ледяным тоном.:

— Я сто раз повторяла: я не знаю ни о каком дневнике. А если бы и знала — что с того? Музей сгорел. И дневник вместе с ним.

— Дневник сгорел, — подтвердила Майя. — Но его фотокопия…

— Неужели Ромка сообразил… — ахнул Сева.

Майя пожала плечами:

— Такова обычная процедура в любом музее: фотографирование экспонатов и составление полной описи.

— Да почему же ты раньше молчала?!

— А кому я должна была рассказывать? — спросила Майя. — Следователь сказал, что следов убийцы в коридоре нет — только мои и Романа. Ромушка под следствием, я — чудом на свободе: против меня не нашлось улик… Правда, я прятала Гоца у себя в квартире…

Артур крякнул, Лика произнесла «О!», а Сева флегматично поинтересовался:

— И что сказал Колчин, когда узнал про Гоца?

— Что у него руки чешутся меня арестовать. Представьте, что было бы, если бы он узнал о дневнике!

— А теперь ты, стало быть, решила его обнародовать, — Рита, бледная до синевы, с дымящейся сигаретой в руке, неожиданно появилась в дверях, словно фигура Командора. — Предать гласности… Ты бы поостереглась, Джейн: убийца-то еще на свободе. И квартиру запирай получше, а то вечно дверь нараспашку.

— Ты мне угрожаешь, что ли?

— Дурочка. Беспокоюсь за тебя. — И снова скрылась.

В прихожей Майя накинула пальто, вышла на лестничную площадку, все вздохнули с облегчением («Но ясновидцев, впрочем, как и очевидцев, во все века сжигали люди на кострах…» — жизнерадостно продекламировал Сева), только у Лики в глазах мелькнуло нечто похожее на человеческое сочувствие.

Едва поднялась к себе, не успела даже раздеться, раздался требовательный стук.

Артур. Майя открыла было рот, но верный рыцарь решительно отодвинул ее плечом, прошел в гостиную и внимательно огляделся, телохранитель хренов.

— Ты спятила? — тон его был холоден, как нос у собаки. — Нарочно решила подставить свою задницу, да?

— Уходи, — ее голос не уступал по температуре.

— И не подумаю. Ты только что, возможно, разговаривала с убийцей, бросила ему в лицо… да фактически обвинение. На нем уже висят три трупа, ты думаешь, он остановится перед четвертым?

— Меня он не тронет.

— Почему? — Он подошел к ней и изо всех сил тряхнул за плечо. — Ты что, тоже получила записку? Да не молчи же! Кого ты подозреваешь?